⠀⠀
Сон? Какой еще сон? Не до сна ему. Отдых? После, все после. А пока дела, дела нужно решать, те, что, кроме него, никто не устроит.
Тут же за ушедшей Агнес пришел к кавалеру Ёган, и, пока господин завтракал, он и Бригитт сидели рядом и говорили с господином.
— Тысяча людей? — У Ёгана глаза округлились.
— Кажется, больше, — отвечал кавалер, отрезая себе колбасы. — Как придут Рене и брат Ипполит, тебе скажут, сколько их.
Ёган, видно, заволновался.
— Господи, да где же я столько расположу?
Волков перестал есть, посмотрел на него недовольно.
— Ты же, болван, мне говорил, что у нас около реки земли теперь пахать не перепахать и что ты еще за это лето осушишь под луга. А теперь что?
— Земли-то… Земли, да, у нас немало, и земля та хорошая, но тысяча душ… Это… очень много… Это ж надо дома им строить.
— Да, и сараи строить, и скот, кур, коз купить. И землю нарезать на каждый дом для огорода, — перечислил Волков.
— А дома построить до зимы, поля распахать… Лошади, плуги! А кормить… А кормить их чем все это время?
— Большой обоз за моим войском едет, на пару месяцев им хватит, если экономить, а уж за пару месяцев ты придумай, где им на зиму еды взять.
— Господи, святые угодники, как же мне все это сделать?! — Ёган чуть без чувств со стула не сполз.
— Успокойся, Ёган, — Бригитт повернулась к нему, — буду тебе помогать. Коли господин денег даст, так справимся, с голода никто не помрет.
Ёган посмотрел на нее как на святую, едва руки молитвенно не сложил.
— Ах, госпожа, на вас вся надежда, один я не справлюсь. Слыхано ли дело — за тысячу душ отвечать. Страшно.
— Денег дам, сколько нужно будет, — пообещал кавалер. — А вы найдите племянника моего Бруно и архитектора нашего, пусть прикинут, сколько леса, сколько кирпича нужно им на дома и на сараи. Посчитайте все… Про кузнеца не забудьте, пусть помогает по мере сил, чем сможет.
И у Бригитт, и у Ёгана были вопросы, Волков по их лицам видел, что вопросов много, но прибежала девка и сказала, что к господину пришли святые отцы.
— Зови святых отцов, — велел Волков. — А с тобой, Ёган, мы после поговорим.
Бригитт и Ёган поняли, что теперь господин занят будет, и встали. Не будь тут жены, что сидела, неразлучная со своей монахиней, в конце стола, так Волков бы руки Бригитт коснулся, а сейчас просто сказал:
— Госпожа Ланге, коли силы в себе найдете, помогите нашему управляющему.
— Непременно, — пообещала Бригитт, сделав быстрый книксен. — Думаю в город поехать, кое-что узнать. Сейчас же прикажу карету запрягать.
⠀⠀
Отец Семион и отец Бартоломей, еще в недавнем прошлом инквизитор брат Николас, представляли собой противоречивое зрелище. Любитель вина и женщин, дважды изгонявшийся из прихода, причем один раз самими прихожанами, отец Семион выглядел роскошно: сутана синего бархата, вызывающе синего, как раз того цвета, что многими святыми отцами порицаем, широкий пояс, серебром расшитый, серебряная цепь с позолоченным распятием, мягкие туфли и золотой перстень с лазуритом. А отец Бартоломей, епископ Маленский, как и просил его Волков, одет был в сутану темно-коричневую, старую, штопаную, деревянное распятие на веревке, сандалии такие же, какие носил брат Ипполит, и подпоясан был толстой веревкой. Увидев их, человек, незнакомый с ними, решил бы, что брат Бартоломей — монах нищенствующего ордена, а брат Семион — епископ.
Тем не менее Волков был доволен: вид епископа был как раз такой, какой и нужен. Кавалер, хоть и устал смертельно, все-таки встал, подошел и, к удивлению присутствующих, поклонился и поцеловал брату Бартоломею руку. Все должны знать, что новый поп — человек высокого статуса.
— Монсеньор, как вы тут? Всего ли было в достатке?
— Всего было даже с избытком, — отвечал епископ. — Брат Семион радушный хозяин. Все святые отцы из окружных мест уже были у меня, со всеми я познакомился. Даже отец Марк был, — продолжал брат Бартоломей многозначительно.
— Отец Марк? — Волков не знал, о ком говорит епископ.
— То настоятель храма в Малендорфе, — пояснил брат Семион, — духовник его светлости.