— Так и я о том же, — согласился сержант, — я его рублю, а кровищи то и нету, только жижа желтая течет. Нелюдь…
— Эй, ты меня понимаешь? — солдат пнул крупную голову. — Ты понимаешь речь человеческую?
Существо лежало молча, таращилось в небо.
— Лежит, он, таращится, — смеялся егерь Клаус. — Чего таращишься, дура? Ответь господину коннетаблю, это он тебя изловил.
— Нет, — возразил солдат, — мы все его поймали, мы все молодцы. Все участники получат награду. Слышишь, уродец?
Существо вдруг открыло рот, зашевелило губами. Волков ни чего не услышал.
И, морщась от вони, склонился к нему:
— Что ты там бормочешь?
Холерный мужик скосил на него глаза:
«Мой господин сдерет с тебя кожу», — донеслось до солдата. А он даже не смог понять, слышал ли он это или ему показалось.
— Что? Что ты сказал? — он встал и с силой снова пнул тяжелую голову.
Уродец молчал.
— Что он сказал? Слышал кто-нибудь или нет? — Волков оглядел людей.
Те только мотали головами.
— Что, никто не слышал?
— Я не слышал, — произнес барон.
— Он, вроде, ничего не сказал, — добавил Ёган.
Солдат подумал, что ему показалось, а тем временем один из стражников привел коня с телегой. Конь до смерти боялся идти, стражник буквально тащил его под уздцы:
— Чего ты, иди давай, иди, — бубнил стражник. — Не хочет чего-то, зараза, идти.
— Берите его, — командовал барон, — кидайте в телегу.
Люди с трудом оторвали тушу от земли и с трудом закинули ее в телегу. Причем двум стражникам пришлось держать коня, что бы тот не сбежал.
Конь ржал, косил глаза до белков, танцевал, пытался лягнуть стражника, кусался и готов был при первой возможности броситься прочь.
— Ишь как вытанцовывает, — говорил старый стражник.
— Боятся его кони, — сказал барон, — потому то и мой меня сбросил.
Стали собираться, Ёган седлал коня солдата, а стражники поймали коня барона, привели ему его.
— Ты что ж, подлец, а? — барон врезал коню перчаткой по морде. — Бросил меня? — еще раз перчаткой. — Струсил? Мерзавец, негодяй!
Конь тихонько заражал.
— Не смей оправдываться, — не унимался барон. — Трус, я еще поговорю с тобой.
Наконец он сел на коня:
— Ну, что ж, дело сделано, едем домой.