– Ух, не знаю.
– Вот и я не знаю.
– Ух, но ведь надо кому-то верить. Такое вокруг творится: Васька бродит по дому как очумелая, Каркало везёт нас через озеро, стул летает… Так и с ума можно сойти безо всякой помощи.
– Вилли, у меня идея! Помнишь, Леший говорил, что у них теперь для нас всегда бякобук включён? Давай-ка с ними свяжемся. Хочу снова на этого старичка посмотреть.
На самом деле Але просто не хотелось признаваться в том, что она чувствовала себя не в своей тарелке. События последних дней могли бы напугать кого угодно, а не только маленькую, беззащитную бяку. Вид Лешего и Добрыдня хоть немножко, да успокаивал.
Вилли сжал шарик, экран засветился, и они увидели ту же кухню, в которой пили чай этой ночью. За столом вполоборота сидел Леший, лицо его было встревожено. Из сеней послышалось какое-то кваканье.
– Это ты, Добрыдень? – крикнул Леший. Он приоткрыл дверь, и в кухню ввалился старичок Добрыдень с вёдрами в обеих руках. Губы его шевелились, усы топорщились, он был красный как рак.
– Что случилось? – Леший заглянул в ведро Добрыдня и тут же отшатнулся от неожиданности. Аля с Вилли увидели, как из ведра выпрыгнула огромная зелёная жаба. Шлёпнувшись на пол, жаба растворилась в лужице мутной воды и исчезла.
– Я набрал во-воды в колодце, принёс вёдра до-домой, а в сенях вода превратилась в а-ква-ква-ква-риум, – пролепетал Добрыдень.
– Снова проделки Водяного, – проворчал Леший. – Как же мне этого Вадика отвадить?
Аля чуть не поперхнулась яичницей.
– Слушай, Вилли, – прошептала она. – Что-то у них там тоже невесело. Давай-ка лучше выключим бякобук, пока они нас не заметили. Пойдём лучше на заплывы посмотрим. Хорошо, хоть заплывы после обеда начинаются, а то бы мы их тоже проспали, как и полёты.
– Ух, а ты разве не будешь в заплывах участвовать? – удивился Вилли.
– Ты что, Вилли, я же плавать не умею, разве ты забыл?
– И я не умею. Почему же тогда Добрыдень сказал, что мы должны оберег выиграть?
– Не обращай внимания, он издевается.
– Зачем?
– Так просто, из вредности.
– Ух, да он вроде не вредный.
– Ладно, пошли, там видно будет. Хотя оберег нам бы и в самом деле не помешал. Полезная колдоштучка – защита от болезни и смерти на целую неделю. Делаешь, что хочешь, никого не боишься. Вот бы я повеселилась! Ёх-хо!
Аля отряхнулась так, как отряхиваются собаки, когда вылезают из воды. Только вместо брызг от неё отлетали её минутные слабости – неуверенность и робость. Аля снова стала самой собой – бесшабашной весёлой бякой. Она уже побежала к выходу, как вдруг услышала за спиной голос Вилли.
– Аля, а ты ничего не забыла?
– Погоди, дай подумать. Глаза, уши, лапы, хвост, шубка… Что ещё?
– Колдомаска!
Аля стукнула себя по лбу, полезла под кровать и достала оттуда изрядно запыленную колдомаску. Грязная и потрёпанная, маска уже вовсе не казалась такой загадочной, как вчера, в день награждения.
– Ух, Аля, ну разве можно так обращаться с колдовещами! Почему же у тебя маска под кроватью валяется?
– Она не валяется, она лежит. Аккуратно лежит. – Бяка нацепила маску так, чтобы она висела за спиной.
– Ёх-хо! Вот теперь я готова. Почапали!
Они вылезли из норы и направились к озеру. Светило яркое солнце, в самом разгаре был замечательный яркий лесной день. Бяка даже начала помахивать хвостом от удовольствия, а Вилли благодушно ухал. В такой день не хотелось думать ни о чём, а просто греться на солнышке в предвкушении радости или чего-нибудь вкусненького.
От дерева отделился молодой бука и перегородил друзьям дорогу огромной сучковатой лапой.