Изнутри домика раздался голом Даны:
— Я сейчас спущусь скажите, чтобы подождали
Старушка пошире распахнула дверь и пригласила меня войти:
— Проходи, милая
Через несколько минут спустилась Дана, и я поняла, что опоздала. Потому что на Дане было надето дорогое красивое платье, синее с отливом, из тонкого качественного бархата, лицо уже не казалось болезненно бледным, потому что глаза были слегка подкрашены, отчего бледность скорее казалась украшением, придавая образу загадочность.
Увидев меня, Дана поджала губы и грубо спросила:
— Что ты здесь делаешь?
— Дана ты всё ещё можешь отказаться, — сказала я, — сегодня третий день и тебе даже не придётся платить штраф
С улицы послышался звук клаксона.
— Поздно, — обречённо сказала Дана, — прощай, Лейла, и больше не приходи.
Дана вышла из дома, я вслед за ней, всё ещё надеясь, что мне удастся её уговорить.
Возле дома стоял знакомый мне автомобиль, возле которого стоял Хью, который с удивлением на меня уставился.
Решение пришло молниеносно.
— Я еду с вами, — сказала я и первая уселась в автомобиль.
Глава 13
— Мисс, — проговорил Хью, от которого немного пахло луком, судя по всему, он уже воспользовался моими рекомендациями, — а вы-то куда?
— А я, Хью, хочу посмотреть, куда вы возите дурочек, покупающихся на «сладкие посулы» вашей мадам, — ответила я Хью, демонстративно глядя не на него, а на Дану, которая в свою очередь зло смотрела на меня.
«Ну и пусть злится, — подумала я, — дети тоже злятся на родителей, когда уверены, что те их ограничивают в чём-то, а потом спустя время многие признают, что «мама была права»»
— Поехали, Хью, поедем, посмотрю, где сейчас люди собственное достоинство теряют, — сказала вслух
Хью тяжело вздохнул, но «с доктором не спорят» и мы поехали.
Дом, к которому спустя двадцать минут подъехал автомобиль, находился на другой стороне Темзы, в спокойном тихом, практически «спальном» районе, дома там были разные, большие и маленькие, отличало этот район то, что в отличие от промышленного Истэнда, здесь не было никаких производств, только дома.
Сам дом выглядел обычно, я бы даже сказала обезличенно. Уже было достаточно темно, света в окнах дома не заметила, но когда мы вместе с Даной, которая почему-то взяла меня за руку, и я почувствовала, как она напряжена, то увидели небольшой огонёк в окне первого этажа.
Хью остался в автомобиле, продолжая с укором смотреть на меня. Четно говоря, я плохо себе представляла, что буду делать, никаких речей я не готовила и надеялась, что соображу по ходу. Я понимала, что действую абсолютно нелогично, но ничего не могла с собой поделать. В конце концов девочка не виновата, что попала в такие условия. И я чувствовала свою ответственность. Ведь не просто так мне дали второй шанс. Не только лечить деток, но и общество тоже надо лечить. А я знаю как.
Мы вошли в дом, дверь оказалась не заперта. От входа сразу было видно большую гостиную, в камине горел огонь, возле камина в большом кресле кто-то сидел. От входа не было видно, кто это. Но мне показалось, что сидит всё-таки мужчина.
Дверь позади нас с Даной захлопнулась с негромким звуком. Человек в кресле повернулся. Лица было не видно, сперва мне показалось, что он в очках, но я ещё ни разу не видела очки в этом времени.
«Он в маске!» — поняла я, когда одна сторона лица осветилась отблеском пламени в камине.
И хотя лица его было не видно, но мне показалось, что мужчина оторопел, увидев, что девушек двое. И тогда я решилась.
— Вы думаете, что, если у вас есть деньги, то вам позволено разрушать чужие жизни? — делая шаг вперёд и, оставляя Дану за спиной, произнесла я.
Мужчина молчал, продолжая сидеть в кресле. Не знаю, чтобы я делала, если бы он встал, но то, что он оставался на месте, несколько уменьшило мой испуг, потому что, несмотря на то, что я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно, колени у меня тряслись.
И «вдохновлённая» я продолжила: