Он не рассчитывал на то, что Рико найдет Нила. Как только Нил украл номер, который, по мнению Зейна, принадлежал ему по праву, пути назад не было. Жан посмотрел на дверной проем, почти ожидая увидеть Грейсона, прислонившегося к дверному косяку с ухмылкой пожирателя дерьма на лице. Воспоминание о том, как Зейн повернулся к ним спиной с нетерпеливым «По крайней мере, ведите себя потише. Мне нужно быть на корте через два часа», все еще было достаточно разрушительным, чтобы болеть четыре месяца спустя.
- Жан? - позвал Джереми.
Жан понял, что не ответил на вопрос. Он с трудом сглотнул, борясь с тошнотой, и сказал:
- Зейн Ричер. Обычно первокурсников сначала отправляют на пятый курс, чтобы помочь им освоиться в Гнезде, но я был так мал, что они боялись, что я утяну их вниз. Зейн тогда был юниором, так что разрыв был не таким заметным.
- Ричер, - сказал Джереми с болью в голосе. - Он очень хорош. И к тому же очень жестокий.
- Ворон, - напомнил ему Жан, пока искал вторую кровать. - Это то, чему нас учили.
- Я думаю, что отучение от этого будет головной болью, - сказал Джереми.
- Если бы ты научился играть в этот вид спорта так, как в него нужно играть, - сказал Жан, оставив его замечание без ответа. Не было смысла повторять этот аргумент; улыбка Джереми была широкой и искренней. В конце концов, не имело значения, что они были дураками. Они по-прежнему оставались второй лучшей командой, которая в этом году была на пути к первому месту, и, хорошо это или плохо, Жан согласился смириться с их нелепыми ограничениями.
- Кстати, о развлечениях, - сказал Джереми, - посмотрим, в какие неприятности мы можем вляпаться.
Было бы слишком надеяться, что он имел в виду экси, особенно учитывая, что Жан все еще поправлялся, но Жан предпочел бы что-нибудь поинтереснее настольной игры, которую выбрал Джереми. Кэт помогла ему расставить настольную игру на кофейном столике в гостиной, пока Лайла приносила напитки для всех с кухни. Как Жан ни смотрел, игра казалась бессмысленной. В ней не было ничего, что требовало бы рефлексов или мгновенных суждений; ему даже не нужно было запоминать правила, когда каждому игроку выдавалась контрольная карточка для каждого хода.
Они были на середине игры, когда телефон Джереми зазвонил, и Джереми просмотрел его сообщение.
- Похоже, Лукас наконец-то возвращается домой на этой неделе, - сообщил он и подтолкнул Жана ногой. - Коди хочет знать, могут ли они сначала приехать на денек, чтобы Лукас мог хорошенько тебя рассмотреть. Он немного беспокоится о том, что в составе будет Ворон, после того как увидел, каким стал его брат, и Коди угрожает устроить бунт, если кто-нибудь еще встретится с тобой раньше, чем они. Что ты об этом думаешь?
- Они мои товарищи по команде, - сказал Жан. - Я должен с ними познакомиться.
Лайла подумала об этом.
- Если Лукас так беспокоится, нам стоит потусоваться в каком-нибудь нейтральном общественном месте, где, по его мнению, Жан должен вести себя прилично.
- Пляж? - Предложила Кэт, с серьезным видом оглядывая доску, прежде чем передвинуть свой жетон на несколько мест. - Ты купила какие-нибудь плавки, да?
- Не продвинулась в списке так далеко, - сказала Лайла. - Кто-нибудь из вас может сходить с ним завтра по магазинам. Я все еще уставшая после последней поездки.
- Нет, - ответил Жан. - Я не плаваю.
Они в ужасе уставились на него. Джереми первым обрел дар речи и недоверчиво спросил:
- Не хочешь или не можешь? - Когда Жан только молча уставился на него в ответ, Джереми попытался снова. - Различие имеет значение - тренер Лисински дважды в неделю водит нас в бассейн в Лионе на утренние тренировки, занятия аквааэробикой, круговые тренировки и тому подобное.
У Жан сжался желудок.
- Что?
Кэт с энтузиазмом кивнула.
- Это потрясающая тренировка.
Призрак руки Рико на его горле, удерживающей его голову неподвижно, пока он поливал водой, был настолько явственным, что он ожидал услышать голос Рико у своего уха. Жан уткнулся лицом в сгиб локтя и заставил себя кашлянуть, желая убедиться, что его легкие все еще работают.
Я Жан Моро. Я не Ворон. Я не в Эверморе.
Этого было недостаточно. Он чувствовал, что с него сдирают кожу, и все болело так, как бывало только после того, как Рико подставлял его под нож. Каждый дюйм его тела был обнажен. Его мысли метались между Рико и Нилом, мокрой тряпкой и скользким полом в ванной, а также веревкой, впившейся в его руки, когда он отчаянно сопротивлялся. Желание разорвать себе горло, чтобы облегчить доступ к легким, было таким сильным, что ему пришлось схватиться за собственные лодыжки, чтобы удержаться. Цепи заскрипели, ящик задребезжал. Если он, как следует, не вдохнет, его грудь провалится.
тону, я тону, я
- Жан? - позвал Джереми. - Эй. Ты в порядке?
Как он мог быть таким? Он был в миле от экси, без экипировки и с тремя заживающими ребрами. Жестокость в его воспоминаниях и страх в его костях не имели выхода; он сломался бы под их тяжестью, если бы не смог избавиться от этого.