Читать книгу «Солнечный корт (ЛП)» онлайн.
- Не стоит, - сказала Рене так спокойно и серьезно, что он поневоле поверил ей. В ее кармане зазвонил будильник, но Рене вытащила телефон и, не глядя, отключила его. - Я хочу для тебя только самого лучшего, и сейчас это не касается нас. Если тебе понадобится начать все с чистого листа, когда ты переедешь, чтобы оставить все это позади, я пойму, но я всегда рядом, если понадоблюсь.
Спасибо звучало уместно, но Жан смог выдавить только:
- Я знаю.
Когда он вопросительно указал на ее телефон, она поднялась на ноги.
- Напоминание о моем последнем экзамене, - сказала она. Она постояла перед ним мгновение, глядя на его запрокинутое лицо с отсутствующим видом, а затем протянула руку, чтобы расстегнуть застежку своей цепочки с крестиком. Жан протянул за ней руку и увидел, как отблески света отразились от серебряной цепочки, которая лежала у него в руке. Слишком долгие годы, проведенные в Гнезде, разрушили его детскую веру, но он все равно сжал ее пальцами. Может быть, ему показалось, что он почувствовал ее тепло, исходящее от металла; каким-то образом это все еще успокаивало.
Она улыбнулась, медленно, уверенно и ослепительно, и сказала:
- Я так горжусь тобой за то, что ты зашел так далеко. Я рада смотреть, как далеко ты улетишь отсюда, когда, наконец, сможешь расправить крылья без страха. Лети спокойно, Жан. Мы увидимся на корте в финале.
- Возможно, так и будет, - согласился он, и она оставила его наедине с его мыслями.
На кончиках пальцев он сосчитал до двух: Прохладный вечерний ветерок. Радуга.
***
К вечеру пятницы Ваймак и Кевин вернулись в Южную Каролину, а к вечеру субботы осталось только три Лиса. Жан слишком много знал о планах остальных на лето, благодаря подслушанным разговорам между Ваймаком и Эбби. Он упорно пытался стереть эти знания из своего мозга как несущественные, потому что, какое ему было дело до того, что этот человек направлялся в Германию, а другой проведет несколько недель с семьей чирлидерши? Все, что действительно имело значение, это то, что у него оставалась еще большая часть недели до вылета.
В понедельник общежития на территории кампуса закрылись на лето, и оставшиеся Лисы переехали к Эбби. Внезапное прибытие новых гостей добавило в дом долгожданной жизни, заполнив тишину и пространство так, как никогда не удавалось редким посетителям Жана. Он проснулся оттого, что Кевин и Нил спорили о командах и тренировках, и заснул, слушая, как Эбби отчитывает Эндрю за потребление сахара. Время от времени Эндрю и Нил перебрасывались фразами на незнакомом ему языке.
- Немецкий, - сказал Кевин, увидев, что Жан наблюдает за ними. Это было первое, что он сказал Жану с тех пор, как вернулся в Южную Каролину. Когда-нибудь они смогут говорить о победе Лисов, а когда-нибудь - о Воронах. Сегодняшняя смерть Рико стала зияющей пропастью между ними, которую ни один из них не был готов преодолеть.
- Отвратительный язык, - сказал Жан, и Кевин погрузился в свои мысли.
Теперь, когда Жан стал выезжать, Ваймак бывал реже, но он по-прежнему заходил каждый вечер, чтобы попробовать стряпню Эбби и порадовать свою команду. В течение нескольких часов, пока они все были в одном месте, Жан изучал их, удивляясь, как далеко зашла прошлогодняя неразбериха в команде. Он наблюдал, как Эбби и Ваймак ладят друг с другом, ворча и суетясь, но всегда с нежностью и легким подтекстом. Когда товарищи Эндрю по команде проявляли особую педантичность, он всегда в первую очередь обращался к Ваймаку. Труднее всего было наблюдать за осторожными фальстартами между Ваймаком и Кевином, когда они проверяли непривычные отношения между сыном и отцом.
Жан заметил, что Эндрю и Нил двигались так, словно были захвачены гравитацией друг друга, больше находясь в пространстве друг друга, чем вне его, сигаретный дым, одинаковые повязки на рукавах и долгие взгляды, когда один из них слишком надолго выпадал из поля зрения. Он всегда считал, что именно высокомерие Нила привело его на Рождество в Эвермор. Теперь он думал, что дело в чем-то другом, но не ему было это комментировать. Натаниэль был его нарушенным обещанием; жизнь Нила его не касалась.
В любом случае, ему не пришлось долго размышлять об этом, потому что каждый день недели приносил все больше возмездия Лисам от фанатов, обиженных победой. Голос Ваймака звучал скорее устало, чем сердито, когда он рассказывал о последних событиях каждого дня: о черной краске, которой был выкрашен пруд кампуса, о граффити УБИЙЦЫ и МОШЕННИКИ на стенах стадиона, об угрозах взрыва бомбы и поджога, из-за которых охране приходилось сопровождать Лисов на корт и обратно для внеплановых тренировок.
В среду утром среди тренеров поползли новые слухи: Эдгар Аллан закрыл Гнездо. Вороны разъехались по домам, чтобы провести время с семьей и получить обязательную консультацию. Жан вышел из комнаты еще до того, как Ваймак закончил говорить, и он заперся в своей комнате со своими тетрадями до конца дня. Охватившая его паника чуть не заставила его вырвать все страницы, но ему удалось вовремя спрятать их в безопасное место.
Когда поздно вечером Жан, наконец, снова вышел из комнаты за водой, Ваймак все еще не спал и ждал его. Ваймак не спрашивал ни о Гнезде, ни о Воронах, но сказал:
- В Лос-Анджелесе тебе будет безопаснее. Мы здесь одни, и никто не на нашей стороне, кроме, может быть, двадцати человек из службы безопасности нашего кампуса. Лос-Анджелес - совсем другой город, а Университет Южной Калифорнии находится в самом его сердце. Никто не настолько глуп, чтобы затевать с ними драку, потому что они знают, что город всегда победит.
Это не было вопросом, поэтому Жан не ответил. Ваймак дал ему всего несколько мгновений, чтобы переварить услышанное, прежде чем сказать:
- Я разговаривал с тренером Реманном на этой неделе, просто чтобы ты знал. На нас оказывалось небольшое давление, чтобы мы заставили вас с Кевином предстать перед камерами. Мы сопротивляемся изо всех сил, - сказал он в ответ на острый взгляд, который бросил на него Жан, - потому что мы знаем, что еще слишком рано отдавать кого-либо из вас на растерзание этим стервятникам. Но рано или поздно университетские советы отнимут у нас право выбора.
- Это не мое дело - общаться с прессой, - сказал Жан. - Я не буду этого делать.
- Им есть, что сказать о тебе, - не без злобы заметил Ваймак. - Было бы не худшим решением ответить и разобраться в некоторых вещах. - Когда Жан в упорном молчании уставился на него, Ваймак вздохнул и взял со стойки пачку сигарет. Он отложил ее в сторону, проверяя вес зажигалки, и сказал: - Поспи немного. Завтра будет долгий день.
Позже Жан понял, почему Ваймак так беспокоился о нем, но было уже слишком поздно что-либо предпринимать.
***
Джереми
К тому времени, как Джереми смог выбраться из-за стола в среду вечером, он пропустил почти двадцать текстовых сообщений. Его телефон звонил почти без перерыва больше недели, начиная с новости о смерти Рико и заканчивая пресс-конференцией Тэцудзи. В основном это была Кэт, которая не могла удержаться от того, чтобы не следить за онлайн-сплетнями и мнениями, но когда выпускная неделя подошла к концу и началась первая неделя летних каникул, групповой чат заработал по-настоящему.
Было невыносимо осознавать, что Лисы штата Пальметто могут быть чемпионами и при этом оставаться козлами отпущения в НССА. Казалось, что каждый раз, когда Джереми открывал свой телефон, на него обрушивалась новая волна слухов или сообщений о новых нападениях на их кампус. Он уже сталкивался с подобной реакцией прошлой весной, когда Кевин Дэй впервые объявил о своем переходе в команду по экси Лисы, поэтому, хотя он и был разочарован участившимися случаями вандализма, он не был полностью удивлен. Кевин казался скорее раздраженным, чем обеспокоенным, когда Джереми навестил его, поскольку это означало дополнительные меры предосторожности во время его частной встречи, поэтому Джереми старался не слишком волноваться.
До сих пор казалось, что Университет Южной Калифорнии был невосприимчив к ненависти, но Джереми не мог сказать того же об их новом игроке. Слухи о том, что Жан Моро был новичком, распространялись со скоростью света. Кое-что из этого было прозрачной пропагандой, например, пренебрежительное отношение к его талантам, когда его статистику было легко посмотреть. По большей части, это была неразбериха типа «он сказал, что она сказала», типа «друг друга, который знает друга, который слышал», которая больше подходит для школьных коридоров.