— Нет, не слыхал.
— И есть у него грандиозная поэма — “Лука”[5].
— Не читал… Сильный текст?
— О да! Потрясающий. Я, к примеру, был потрясён. И вы будете, когда прочитаете, обещаю.
— Судя по имени главного героя, это о крестьянской жизни?
— И о ней тоже, — кивает Эйзен. — Кстати, в царской России книга была запрещена. Печаталась в Лейпциге, распространялась подпольно.
— Это же великолепно! Экранизация подпольной русской классики — не проект, а мечта. Можно к юбилею Революции приурочить.
— Так точно! — соглашается истово Эйзен. — К юбилею Революции — самое оно! А премьеру — в “Октябре”! А копии — во все кинотеатры страны, включая деревенские передвижки, потому как лента будет не только художественная, но и просветительская.
Не в силах сдержать возбуждение, Шумяцкий вскакивает из-за стола и начинает кружить по кабинету. Эйзен, как привязанный, следом, не забывая соглашательски мотать головой при каждой реплике.
— Достать эту книгу можно?
— Конечно! В Ленинке наверняка есть. Кажется, было даже издание с иллюстрациями — это раритет, но его-то и рекомендую заказать, очень уж удачное.
— За день прочитаю?
— За ночь одолеете, Борис Захарович. Такое увлекательное чтение! Оторваться не сможете, до утра с книгой просидите. Получите гигантское удовольствие.
— Договорились. Я буду читать, а вы пока подумайте, кого сценаристом взять.
— Так и сделаю!
— И про актёров подумайте.
— Есть!
Шумяцкий останавливает взволнованный бег, и Эйзен чуть не врезается в начальника.
— Что ж, порадовали вы меня сегодня, Сергей Михайлович. Приходите-ка вы завтра с утра пораньше — обсудим всё в деталях.
— С радостью, Борис Захарович! Только у меня к вам одна просьба.
— Что такое?
— Скоро о проекте станет известно, и выстроится к вам в кабинет очередь из актёров — отсюда и до Кремля. Вещь знаковая, многие захотят сыграть. Вы уж пока никому главные роли не обещайте, лады?
— Лады. А что, вы кого-то конкретного уже имеете на примете?
Эйзен приближает губы к самому уху Шумяцкого. Пожалуй, впервые их головы так близко, едва не касаются.
— Гриша Александров мне шепнул, что не прочь бы тряхнуть стариной и сыграть что-то эдакое, сильное.
— Он же давно уже по уши в режиссуре?
— В режиссуре-то давно, а вот влюбился — только что. Он ведь не один хочет сыграть, а с Любашей Орловой. Запечатлеть чувства на экране, так сказать, чтобы на века.
— Орлова и Александров в главных ролях — это красиво, пожалуй.
— Очень! Я бы даже сказал, чрезвычайно! Полный экстаз!
— Что ж, не вижу препятствий. Читая вашего Баркова, буду прикидывать роли на Гришу и Любу.
[5] “Лука Мудищев” — порнографическая поэма XIX века, авторство приписывается Ивану Баркову.