— Что он там врет? — крикнул Сеппяля из камеры.
— Они же не могут держать меня здесь до самого суда? — спросил Калерво.
— Скоро пойдем домой, — сказал я.
— Ну уж нет, — заметил полицейский.
— Пойдем безо всяких, — сказал я.
Полицейский объявил, что не отпустит Калерво, пока ведется следствие, чтобы он не мог ни с кем сговориться. Полицейский все еще сохранял спокойствие, стоял, опершись о стену, сдвинув ушанку на затылок и время от времени постукивая каблуками сапог о растрескавшийся цементный пол коридора.
— Не отпустим его, пока все не занесем в протоколы, — сказал полицейский.
— Можешь подтереться своими протоколами, — посоветовал я.
— Меня из равновесия не выведешь, — сказал полицейский.
— Могу и вывести, — утверждал я.
— Мне бы переодеться и помыться, — сказал Калерво.
— Имею право держать тебя здесь семьдесят два часа, не предоставляя свидания, — объяснил полицейский Калерво.
— Что-то ты замышляешь, — сказал я.
— Я только исполняю свои обязанности, — утверждал полицейский.
— Значит, до полуночи в среду, — высчитал в камере Калерво.
— Открывай-ка дверь и отпусти парня со мной домой, — сказал я.
— И речи быть не может, — сказал полицейский.
— Он же сумасшедший, — подал из камеры голос Сеппяля.
— Ты там заткнись! — крикнул ему полицейский.
— Слышь, ты, конная полиция, — сказал Сеппяля.
— До среды я его не отпущу, и речи быть не может, — сказал полицейский.
— Что-то ты все-таки затеваешь, — повторил я.
— Ничего я не затеваю, — сказал полицейский.
— Так это не останется, — пообещал я.
— Ясно, не останется, суд вынесет такой приговор, что ахнешь, — сказал полицейский.
— Смотри, как бы ты сам не ахнул.
— Не пытайся, слышь, угрожать представителю власти при исполнении обязанностей!
— Не смеши.
— И не пытаюсь, — ответил он, теперь уже зло.
Я повернулся к нему спиной и подошел вплотную к двери, чтобы полностью загородить окошечко. Мне пришлось нагнуться, чтобы заглянуть внутрь.