Читать книгу «Река течет через город. Американский рейс» онлайн.

Я сел в машину, Мартта осталась стоять перед домом и махать. Я спросил у Ильмари, как вышло, что нам в Финляндию прислали вещи, оставшиеся от деда, хотя тут было так много наследников. Ильмари помнил, что после смерти деда пришел запрос из посольства, тогда-то и было отослано какое-то барахло; он спросил, хочу ли я снова рыться в наследстве. Я заверил его, что у меня не было такого намерения, по-моему, Мартта вправе пользоваться мебелью и хранить у себя фотоальбомы, а после смерти Мартты пусть Ильмари делает с этим что угодно. Квартиру, как я понял, Мартта снимала. Ильмари сказал, что общая сумма, уплаченная за наем квартиры за годы жизни деда и Мартты, во много раз больше стоимости самой квартиры, но уж таким был дед, не хотел вкладывать деньги ни в какую недвижимость: он думал, что когда-нибудь все-таки уедет отсюда. Я сказал, что, как бы там ни вышло, я приехал сюда не затем, чтобы оценивать имущество. Тим спросил, стоит ли им отправиться в Финляндию и попытаться заполучить там имущество деда, на которое, как он считал, было, по крайней мере у Ильмари и других прямых наследников, законное право. Я предложил им попытаться, но предупредил, что этим имуществом владеют сердитые мужчины, и ехать к ним требовать наследства, запасшись в дорогу лишь легкими бутербродами, не имеет смысла. И Тайсто тоже подтвердил, что парни в Похьянмаа — крепкие орешки.

Я попросил Тима править к бюро путешествий, где можно купить билет на самолет во Флориду. Тим и Ильмари не желали отпускать меня, по их мнению, теперь, когда мы нашли друг друга, мне следовало побыть в Садбери хотя бы месяц. Они хотели поехать со мной в лес и на озеро, чтобы я увидел красоту провинции Онтарио, о которой в Садбери не получишь верного представления. Здесь земля сожжена газами плавилен, нетронутую природу мы нашли бы за пределами города. Они подбивали меня остаться.

Тим и Ильмари рассказали, что совсем близко от «Террасы» есть финское бюро путешествий «Ритари», где я мог бы купить билет, если действительно намерен отвергнуть их предложения. Я пообещал приехать в более подходящее время. Мы сходили в бюро путешествий, и я купил себе билет во Флориду на завтра. Тайсто пытался вспомнить, когда ему и Тимо лететь во Флориду, но не нашел своего билета на самолет. Он подозревал, что билет остался в кармане выстиранной куртки, сохшей в гостинице, в ванной.

В «Террасе» финнов было уже много, и они закричали от радости, увидев нас. Они заказали на наш стол пива, я хотел «колы», но они не дали мне пить ее, ибо считали, будто я вчера доказал тут, что в состоянии пить пиво, как и другие соплеменники. Пришлось пить пиво. Тимо не было видно, слушали рассказы финнов второй час. Когда Ильмари сказал, что я уезжаю во Флориду уже завтра, они все запротестовали. В июле, мол, в Су у финнов большой летний праздник, где будут музыканты и другие выступающие из Канады и даже Финляндии. Я сказал, что до июля успею еще объехать вокруг земного шара. Они требовали, чтобы я обязательно приехал на летний праздник, поскольку сюда соберется много финнов и у них есть что рассказать мне про житье финского племени по эту сторону океана. Я сказал, что уже наслушался этих историй вдоволь, во Флориде меня ждет дом и двор.

Тимо пришел с отцом и сыном Суутари. Старший Суутари не хотел пива, сказал, что увлекался этим на нынешней неделе достаточно. Билеты на самолет находились у Тимо, он показал их Тайсто, отлет был еще через три дня. Я сказал, что купил билет на завтра и завтра же улечу. Тайсто удивлялся: а ему-то чем заниматься здесь еще три дня, ведь в делах Тимо обходится без него, просидеть же три дня в кабаках он вряд ли окажется в состоянии.

Тимо не соглашался рассказать, как прошли переговоры с господами из горной компании «Фалкон Бридж», хотя я и спрашивал его. Я сказал, что мне в этом кабаке больше делать нечего, Тим и Ильмари тоже готовы были уже уйти. Я пожелал Тайсто и Тимо высоко держать знамя. Мы вышли, Тимо догнал меня, отвел в сторону, за дом, и спросил, достаточно ли тех денег, что он мне дал, чтобы отношения между нами были ясными. Я считал, что так и есть. Он выразил уверенность, что я не стану никому рассказывать о рейсе в автопоезде и о том, как мы с Отто переехали границу; мужчины, которые взяли свой мешок из-за ящиков с омарами, особо родственных чувств к финнам не питают, и поэтому мне имеет смысл помалкивать и во Флориде тоже.

Я сказал, что и без него знаю, когда и о чем рассказывать, но не могу сказать того же про всех тех, кому известно о нашей с Отто поездке в Канаду. Тимо пообещал, что о других он позаботится.

Я пошел к машине, Тимо вернулся в кабак. Приехав домой к Тиму, мы весь вечер сидели, смотрели передачи по телевидению.

На следующее утро я позвонил в Финляндию, в Сейнайоки, и мне удалось поговорить с Кайсу, я услышал, что все хорошо, и рассказал, что лечу во Флориду. Тим отвез меня на аэродром Садбери и подождал со мною самолета на Торонто. Мы попрощались на летном поле. В Торонто мне пришлось менять самолет и отвечать иммиграционному чиновнику, по какому делу я лечу в Соединенные Штаты. Осмотр длился долго, пришлось давать объяснения. Во Флориду я добрался лишь к вечеру.

С аэродрома доехал домой на такси. Тапани подошел к такси, когда я уже расплачивался с водителем, он открыл заднюю дверь машины и ждал, чтобы я вылез. Водитель вынул мой чемодан из багажника. Тапани взял чемодан и понес его к моему дому. Идя за ним, я спросил, какое ведомство назначило его следить за мною. Он уверял, что хотел лишь поприветствовать меня и сказать мне — добро пожаловать в теплый климат Флориды, потому и пришел. Было очень жарко.

Я открыл ключом дверь и вошел в дом. Кайсу, уезжая, выключила кондиционер, и в комнате теперь было не меньше пятидесяти градусов тепла по Цельсию. В сыром и жарком помещении завелась сине-зеленая плесень. Она росла на краю покрывающей стол скатерти, на газетах, на деревянных частях мебели и на простынях в спальне. Я включил кондиционер и прочел письмо, которое оставила на столе Кайсу. Тапани подошел, встал позади меня и хотел из-за моего плеча прочесть письмо, но я свернул его и сунул в карман. Тапани сказал, что просил Кайсу не уезжать с моим братом в Финляндию, он был уверен, что мне это не понравится. Тапани спросил, слышал ли я что-нибудь про Кайсу. Я сказал, что говорил с нею по телефону несколько раз. Тапани спросил, уехала ли Кайсу навсегда. Я не стал посвящать его в наши семейные дела.

Из шкафа в спальне я достал шорты, отстирал с них в ванной плесень и мокрые натянул на себя. Занялся чисткой комнат от плесени. Тапани сидел в гостиной и пытался выпытать у меня про мое путешествие и про успехи парней в Канаде. Услыхав, что парни с большой голодухи зарубили в Садбери свинью, он сильно смеялся и ушел рассказывать об этом родственникам.

Я вынес из дома все вещи, какие только было можно, и стал щетками счищать с них пыль и плесень. Оставил вещи во дворе — просушить на солнышке, выстирал одежду в машине и высушил все в помещении для сушки. Сходил поплавать и уселся в комнате покурить. Кондиционер гнал в комнаты прохладный воздух.

Вскоре пришли Тапани и Ээро, они хотели услышать подробности про Канаду. Я сварил кофе и предложил им. Рассказывал им, что считал нужным. Лишь поздно вечером они завели речь про Отто и груз, который мы везли в Канаду, я сказал, что Тимо договорился со мной в Садбери, чтобы на эту тему больше разговоров не было. Они сказали, что Тимо звонил и велел им подтвердить, придерживаюсь ли я канадского уговора. Я рассердился и попросил их уйти. Они рассказали, что два дня назад в Майами убит финн, о котором знали, что он перевозит наркотики из Мексики. Я сказал, что я не тот финн. Когда Тапани и Ээро ушли, я лег спать.

На другое утро проснулся поздно. Позвонил в Сейнайоки и поговорил с Кайсу о ребенке и о нашей жизни будущей осенью. Как только я позвонил Отто, он сразу же приехал и рассказал о своем возвращении. Отто сказал, что видел и тех мужчин, которые извлекли свой груз из нашего автопоезда в Канаде, но они сделали вид, будто не знакомы с ним. Убийство финна в Майами сильно встревожило Отто, он сказал, что еще до наступления вечера отправится на север, в Мичиган, и останется там до октября. Я спросил, заплатил ли ему Тимо за транспортировку дополнительного груза, и Отто сказал, что денег получил достаточно. Мы сидели в гостиной. В час дня Отто ушел.

Я съездил пообедать, на обратном пути заглянул в торговый центр, купил там большой лист картона и несколько фломастеров. В квартире у меня не было линейки, и я использовал в качестве линейки спинку одного из стульев, стоявших в гостиной, и расчертил лист картона столбцами. Все месяцы восемьдесят третьего и восемьдесят четвертого годов я начертил красным фломастером и перечеркнул их черными крестами. Точно так же я обозначил красными квадратиками первые месяцы восемьдесят пятого года вплоть до июня и тоже перечеркнул их черным фломастером. Дальше я стал писать числа. Поглядывал в свой карманный ежедневник и переписывал дни всех месяцев в столбец восемьдесят пятого года. Для восемьдесят шестого и седьмого начертил отдельные столбцы. В ежедневнике на последней страничке был табель-календарь восемьдесят шестого года, и я списал оттуда все даты, но недели и дни следующего года мне пришлось рассчитывать самому, и я написал их тоже красным фломастером. Весь лист картона оказался заполненным красными цифрами. Я занимался этим делом еще и вечером, когда Тапани и Ээро пришли звать меня в сауну. Сказал им, что не успею сейчас пойти, поскольку изготовляю численник. Когда он был готов, я прикрепил лист картона кнопками к стене спальни. Парни сидели в гостиной. Я подсчитал, что мне осталось провести здесь еще девятьсот двадцать девять дней. Тапани и Ээро считали, что это недолго.