Сипола стал разъяснять им, что и как, я же ушел из цеха на этаж, где сидели конторские служащие; думал о том, чем может обернуться для меня отправка одной смены в принудительный отпуск.
Когда я вошел в кабинет Саари, он говорил по телефону, и я присел на край стоящего в стороне стола для клиентов — покурить; Саари вел телефонный разговор, а сам строил мне гримасы, время от времени вежливо поглядывал на телефон, потом снова начинал гримасничать, и так пока в конце концов не положил трубку на рычажки.
— Одну смену отправляют в принудительный отпуск, — поделился я новостью с Саари.
— Вот как? Мартикайнен предполагал такое уже утром, — сказал Саари.
— Похоже, что мне сразу грозит увольнение, — сказал я.
— Не думаю.
— А что они будут делать с двумя начальниками при одной-то смене?
— Тут наверняка найдется что делать, — полагал Саари.
Похоже было, его не очень волнуют мои проблемы: сам-то он, наверное, оказался бы в числе последних, кто будет вынужден покинуть фирму.
— Для меня было бы лучше, пожалуй, взять полный расчет, — сказал я.
— Я договорился, что мы придем туда часа в четыре, но можем прийти и раньше, — сменил тему Саари.
— У меня рабочий день уже кончился, — сообщил я.
Саари собрал со стола бумаги в папку и сунул ее в ящик, навел на столе порядок — там был календарь, дырокол, линейка, лупа и скоросшиватель.
— Свое жалованье я уже отработал, — сказал он.
— Пошли, — сказал я.
Саари взял в коридоре с вешалки пальто, зашел в коммутаторную, сообщил о своем уходе, мы прошли через регистрационные автоматы, где я проштемпелевал свою карточку прихода-ухода, и вышли во двор. Стояла прекрасная сухая погода. Утром я пришел от Анники на работу пешком, теперь мы поехали на машине Саари. По дороге он нахваливал свою машину; место для стоянки он нашел вблизи той типографии, возле стояночного таксометра, и мы шарили по карманам в поисках подходящих монет.
— Приехали настолько рано, что вполне успеем выпить кофе, — сказал Саари.
— Если хочешь, — согласился я.
Мы перешли через дорогу.
— Это странноватый господин, поэтому на всякий случай поговорим маленько о нем, прежде чем пойдем туда. Он силен водку пить, но это не важно. Утром, когда мы говорили по телефону, он казался совсем трезвым. По нему незаметно, и до тех пор, пока он бодрствует, башка у него сечет и он помнит все, о чем договоришься. Если же он задремлет, тогда и говорить с ним не имеет смысла, — объяснил Саари.
Мы прошли мимо сосисочного киоска и поднялись в кафе, помещавшееся на втором этаже, над магазином женской одежды. Вообще-то там был ресторан, но в передней его части находилось кафе. Швейцар принял у нас пальто, кофе мы получили у стойки. Отыскали свободную ложу у окна, сели, и Саари достал из портфеля калькуляции, которые мы сделали.
— Итак, решено: машины у него такие старые, что ничего платить за них не будем, от этого мы не отступимся. Помещение у него приличное и клиентура тоже, — напомнил Саари.
— Честно говоря, оборудование меня немного пугает, — сказал я.
— Обновим постепенно.
— Это чертовски неприятное дело.
— Раскаиваешься, что затеяли все это? — спросил Саари.
— Нет, не то.
— Скажи прямо, если не решаешься. В таком случае я попытаюсь сам, — предложил Саари.
— Поглядим сперва, — сказал я.
Кофе был выпит, время подходило к четырем. В кафе сидела молодежь; в ресторане было еще пусто, на стойку бара облокотились два любителя пива. Уплатив швейцару две марки, мы получили назад свои пальто. На улице Саари стал насвистывать «Чужие в ночи»[39].
[39] «Чужие в ночи» (Strangers in the night) — популярная песня американского певца Фрэнка Синатры.