— Но ты же ни о чем не спрашивал, — сказала Анники.
— Так ведь некогда было.
— Конечно, надо же было сперва полаяться. Но об этом больше не будем, — предупредила Анники.
— Кто все-таки будет отвечать, ты или он? — спросил брат.
— Все равно кто, — сказали.
— Он деревенщина и ест сено, — сообщила Анники.
— И впрямь, что ли?
— Почти, — сказал я.
Он расспрашивал, что я делаю и где работаю, Анники утверждала, что уже рассказывала ему все это. Рассказывала, в какой типографии я работаю, и как долго, и что там делаю.
— У вас там, в типографии, все буржуи, — сказал ее брат.
— Откуда тебе знать, каков я?
— Да уж знаю, — утверждал он.
— Рабочие у нас в большинстве социал-демократы и коммунисты. Коалиционщиков[5] совсем мало, — сказал я.
— Не начинайте опять, — вмешалась Анники.
— Нет, нет, — успокоил ее брат.
— Ну и не начинай.
— Он ведь сам начинает.
— Он прошел конфирмацию, и прививки ему тоже сделаны, — опять сообщила Анники.
— У тебя я ничего не спрашиваю, — остановил ее брат.
— Но я отвечаю, если он сам не может, — сказала Анники.
— Всегда будь на моей стороне, Анники, — сказал я.
— Рост — метр восемьдесят, вес семьдесят восемь килограммов, без одежды, — продолжала Анники.
— Она тебя тайком обмерила и взвесила, — сказал ее брат.
— И раздела догола, — добавил я.
— Еще чего? — спросила Анники.
— Пожалуй, этого уже достаточно, — сказал ее брат.
Немножко посидели молча. Я закурил сигарету. Маленькая комната быстро наполнилась дымом. Анники поднялась и, открыв окно, стала смотреть на улицу.
— Уже почти двенадцать, — сказала она.
— Я, стало быть, пойду, — сказал я.
— Да я не к тому.
[5] Речь идет о членах Национальной коалиционной партии, выражающей интересы крупного промышленного и финансового капитала, высшего офицерства, чиновничества и духовенства.