— А моего брата вот-вот обвинят в убийстве.
— В этом мире одних разговоров недостаточно.
— И ты, черт возьми, хотел бы, чтоб так оно все и оказалось? — возмутился я.
— У меня, слышь, жена и дети.
— Да кто бы ни был.
— Помочь не могу, — сказал он.
Я взял чашку и отнес на стойку. Девушка вернулась в бар, уже одетая, в пальто, и стала гасить свет. Я вышел через кухню во двор. Машина Ээро стояла в конце дома, на дороге больше никого не было видно, полицейская машина стояла перед крыльцом бара, и я увидел ее, когда, свернув за угол, вышел на дорогу. Полицейский не ожидал меня оттуда, я подошел к машине сзади и стукнул кулаком по крыше так, что машина загудела. Полицейский вздрогнул и ссутулился, потом оглянулся поверх спинки сиденья и увидел меня рядом с машиной. Он открыл дверцу и высунул голову.
— Не ломай, черт возьми, машину, — сказал он.
— А ты не спи на службе!
— Этого опасаться не приходится, — сказал он.
Я обошел машину и сел на переднее сиденье.
— Закинем теперь одежду Калерво, если ты согласен, — сказал я.
— Годится.
— Слежка уже закончена?
— Может быть, и так, — ответил он, тронулся с места и остановился лишь у нашего дома, на обочине, пообещал подождать, я вылез из машины и пошел в дом.
Мать уже заперла наружную дверь, но ключ висел на гвозде рядом с дверью. Когда я отпер и вошел, отец и мать сидели в гостиной, ничем не занимаясь, молча.
— Ну, что слышно? — спросил отец.
— Отвезу Калерво одежду, — сказал я.
— Так поздно? — удивилась мать.
— Разве же это поздно? Каждую вторую неделю я в это время еще на работе.
— Я тут упаковала вещи, может, положить ему чего-нибудь из еды? — спросила мать и встала, чтобы дать мне стоявшую у двери в кухне спортивную сумку.
— Наверное, они все-таки кормят его.
— Конечно, государство должно об этом позаботиться, — сказал отец.
Он сидел сумерничал, уставившись в стену; мать набила вещами полную сумку, я спросил, уж не напихала ли она туда всю личную собственность Калерво, она ответила, что опасается, а вдруг Калерво долго не отпустят, кто знает, может, только через год, затем она пошла проверить, смогу ли я аккуратно запереть дверь, хотя и оставила для меня ключ снаружи на гвозде.
— Этот Эркки, он не родственник ли жены Карвонена? — спросил я у матери уже на крыльце.
— Эркки ее брат, — сказала мать.
Я пошел через дорогу к машине, полицейский сидел в ожидании и тронулся сразу же, как только я сел, он острил по поводу сумки и обещал проверить, не спрятаны ли в какой-нибудь брючине напильник или револьвер. Я был не в том настроении, чтобы подхватить его тон и ответить тем же, он медленно вел машину через деревню, потом за деревней туда, где дома стояли лишь с одной стороны дороги. Когда мы подъехали к его дому, он повысил скорость и проехал мимо, на перекрестке в ложбине он повернул обратно в сторону большого шоссе и помчался уже на всей скорости мимо спортивной площадки и погруженных в темноту домов. Позади профессионального училища он остановил машину посреди пустыря, выключил мотор и погасил огни.
— Побеседуем немного о том, что тебе рассказали в деревне, — предложил он.
— Мало ли что, — сказал я.
— У меня дома в сейфе два совпадающих свидетельских показания. Тебе бесполезно и пытаться, чтобы они их изменили, — предупредил он.