— И больше ни о чем не рассказывал?
— Ни о чем другом мы не успели поговорить, — сказал я.
Сборщик объявлений велел мне купить у Ээро бутылку водки, которой тот тайком спекулирует; я сказал, что водка мне сейчас не по вкусу. На это он захихикал. Я удивился, над чем ему тут было смеяться, сам-то он совсем уже пьяный. Спросил, что его развеселило и зачем мне сейчас покупать бутылку водки.
— Всегда хорошо, когда водка есть, — ответил он.
— Я могу завтра купить в винном магазине за обычную цену, — сказал я.
— Ну что же, купи там.
— Не понял, — сказал я.
— Раз так — ничего не поделаешь. А я бы выпил водочки, и достать ее можно у Ээро, — сказал он.
Пиво было выпито, в баре никто, казалось, не знал о драке больше, чем мне уже было известно, и я пошел прочь.
Постояв возле бара на краю дороги, я докурил сигарету. Стало холодно, и я быстро дошел до перекрестка, прошел мимо него в сторону лесопилки и мимо другого бара. Он уже был закрыт. На повороте я свернул во двор первого же дома, протопал через холодные сени к двери, ведущей в комнату. Постучал в дверь, изнутри ответили, и я вошел в большую комнату, где пахло хлевом, и парным молоком, и старой мебелью, и долго не проветривавшейся одеждой. Старуха хозяйка сидела у плиты и грелась, читая газету. Я спросил об Эркки, и она, ни слова не говоря, взяла рядом с очагом метлу и постучала черенком в потолок. Наверху кто-то сразу же стукнул каблуком в пол.
— Садись, — предложила наконец хозяйка.
Я пошел к окну, сел на лавку и стал ждать.
— А ты не сын ли Аутио? — спросила старуха.
— Сын, — ответил я.
— Да, ты тоже повзрослел, — сказала она.
— Жизнь такая, — заметил я.
— Ты, что ли, того человека убил или брат?
— Брат, — сказал я.
Эркки спустился, на нем был серый свитер, застегивающийся на плече, пуговицы были расстегнуты и болтались; увидев меня, он отдал честь, как в армии, подошел к лавке и сел рядом.
— Страстуй, гаспадин Аутио, — сказал он по-русски. — Ты ходил повидаться с Калерво?
— Ходил я и туда.
— И что Калерво?
— Он ничего толком не помнит.
— Да, он пьяный был.
— А ты?
— Немного, — сказал он.
Я стал расспрашивать, что же на самом деле произошло, и он рассказал, что Калерво и Нурминен поругались из-за какого-то старого дела, вроде бы Нурминен вместе с кем-то однажды на танцах избил Калерво, теперь же, будучи один, позволил себе какие-то замечания и упал еще до того, как Калерво смог бы врезать ему как следует, а упав, ударился головой о цементную площадку складского крыльца магазина. Я спросил, говорил ли он полицейскому то же самое. Он утверждал, что да.
— А другие не били?
— Да не успели. Нурминен был в жутко скользких туфлях для танцев, вот и рухнул, прежде чем кто-нибудь смог его ударить.
— У этого Нурминена, по слухам, семья в Пиетарсаари, — сказал я.