Борясь с эмоциями, угрожающими вырваться на поверхность, я опускаю взгляд на бумагу в своей руке, молча перечитывая слова в последний раз.
Те, что я украла у него и превратила в судьбу, которую должна выносить в одиночку.
Нежно поцеловав на прощание, я кладу заплаканную записку на тумбочку и закрываю за собой дверь, возвращаясь к цепям, которые он разбил.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что не знаешь, где он?
Я заставляю себя не вздрагивать под свинцовой тяжестью убийственного взгляда моего отца. Он расхаживает по всей длине моей квартиры, а Санти уравновешивает это действие, маршируя своей тяжелой походкой в противоположном направлении.
Они похожи на два пинболла, отскакивающих от электрического забора.
Если бы пинболлы могли сравнять с землей целый город одним взглядом.
Валентин Каррера — один из двух самых страшных людей в мире. Смотреть ему в глаза с ложью на устах ужасно. Мой отец любит меня, но у него также есть власть запереть меня вдали от цивилизации.
И от Сэма.
— Только то, что я сказала, — спокойно отвечаю я, скручивая пальцы в крендель. — Я не знаю, папа, куда Сэм пошел после моего побега. Сейчас он может быть в любой точке мира.
Надеюсь, я права, и он останется там, пока эта буря не утихнет.
При этих словах мой брат замолкает, его взгляд сужается, когда он обращает свои обвиняющие глаза в мою сторону. — И он просто позволил тебе сбежать? Просто так?
— Ага, — говорю я.
— Ты хочешь, чтобы мы поверили, что гребаный Сэм Сандерс пошел на все, чтобы содрать с тебя шкуру, только для того, чтобы решить, что ты не стоишь того, чтобы тратить на тебя бензин?
Я свирепо смотрю на него в ответ. — Ты говоришь так, будто у него был выбор.
Он приподнимает темную изогнутую бровь. — Разве нет?
— Нет! Я не какая-нибудь идиотка из колледжа, которая не может выбраться из бумажного пакета, Санти! Я продолжаю пытаться сказать тебе, что… Скрещивая руки на груди, я глубже зарываюсь в кожаные подушки своего дивана, добавляя себе под нос: — Ты просто отказываешься слушать.
— Cielito, ты должна понять, ты бесценна для нас. Если бы с тобой что-нибудь случилось… Голос моего отца замолкает, он не в состоянии одновременно выразить свой страх и сдержать ярость.
Глубокая любовь в его глазах борется с той, что заперта в моем сердце. Та, о которой я никогда не смогу говорить, рискуя потерять ее навсегда.
Я ненавижу лгать им. Двое мужчин, проводящих руками по своим темным волосам, небрежно откидывающих свои любимые прически, зачесанные назад, и при этом изнашивающих мой деревянный пол, всегда были моими героями. Мои темные рыцари.
Но теперь есть еще один.
И его безопасность важнее моей лояльности.
— Я знаю, папа, — тихо говорю я. — И я прошу прощения за беспокойство, которое я причинила Санти, и я прошу прощения за то, что так сильно беспокоила тебя, что тебе пришлось прилететь сюда, и…
— Ты ничего не сделал, cielito. В очередной раз Сантьяго осмелились ступить на священную землю. Ни один мужчина не причинит вреда моей дочери и не выживет.
И именно поэтому я рассказала им ту историю, которую рассказала. Почему, сбежав из города, черт возьми, из штата с Сэмом, а затем вернувшись почти восемнадцать часов спустя в квартиру с sicario и тестостероном, я знала, что должна станцевать какую-нибудь модную чечетку, чтобы прикрыть наши задницы.
Значит, я солгала.
Я не могла скрыть того, что мы сделали. Мы не только оставили за собой разрушительный след, но и сосед видел, как мы уезжали, дав полиции описание Bugatti Сэма и его номерной знак. К тому времени, как мы добрались до Род-Айленда, острые челюсти правды уже сомкнулись на наших шеях.
Так я пустила первую кровь.
Я рассказала отцу и брату историю, которую они хотели услышать. История о том, как после того, как Сэм похитил меня, я подождала, пока он остановится заправиться возле Нью-Хейвена, штат Коннектикут, а потом сбежала, спасая свою жизнь.