Ее спина выгибается дугой.
Мой разум пьян.
Оказывается, она не так уж сильно меня ненавидит.
Она ненавидит меня еще меньше, когда, лежа в изнеможении, завернувшись в простыни, я даю ей свой нож и приказываю вырезать букву "Л" у меня на груди.
Моя клятва на крови, как я и обещал.
Две буквы.
Две жизни.
Два сердца, которые отказываются биться из-за войны, которая так старается дать им определение.
Глава восемнадцатая
Лола
Пока мой прекрасный похититель спал, я оделась в темноте и выложила нашу правду на грязный кусок туалетной бумаги мотеля.
Теперь, стоя у кровати и сжимая записку в руке, я вся в пятнах, как белая простыня, прикрывающая недавно заклейменную грудь Сэма. Непролитые слезы обжигают мне глаза, когда я протягиваю руку и легким, как перышко, касанием провожу по темно-красной букве Л, проступающей сквозь дешевую ткань.
— Мой, — шепчу я, повторяя его предыдущее заявление.
Он не отвечает. Эти напряженные глаза остаются закрытыми, когда я провожу рукой от его груди к лицу. Он слишком потерян в глубинах сна, чтобы знать, что должно произойти. Чтобы понять, почему я должна пройти через то, что собираюсь сделать.
Это не вопреки ему. Это для него.
Он попросил меня подарить ему ночь, и я это сделала. Я дала ему это и даже больше. Я отдала ему себя — тело и душу.
И сердце.
И независимо от того, поверит он в это, когда проснется, или нет, я уже посвятила ему все свои завтрашние планы. Все до единого. Но за неповиновение всегда приходится платить, и за наше неповиновение я должна заплатить одна.
Для меня.
Для него.
Для мира.
И за шанс на счастье для каждого из нас.
Я бы хотела попрощаться с ним, но я знаю, что он просто попытается остановить меня. Он бы сказал, что мы могли бы просто продолжать ехать. Подальше от Нью-Джерси. Подальше от Мексики. Подальше от привязанностей и ответственности, связывающих нас с обоими.
Но этого никогда не будет достаточно.
В глубине души мы оба знаем, что тебе не обогнать Валентина Карреру или Данте Сантьяго. В конце концов, нас бы нашли, и в зависимости от того, кто доберется туда первым, один из нас ответил бы своей жизнью.
Так жить нельзя.
Однако я ухожу отсюда более уверенная, чем приехала. Благодаря Сэму я больше не боюсь того, кто я есть. Ослабив меня, он укрепил меня.
Благодаря ему я обрела свой голос.
Кроме того, если я чему-то и научился, находясь в Америке, так это тому, что когда что-то преграждает тебе путь, ты не пытаешься пробежать через это…
Ты найдешь способ обойти это.