— Я позвоню папе. Я тянусь за телефоном, мои руки так сильно дрожат, что я чуть не опрокидываю стакан с водой. — Я скажу ему, что это была моя… — Я резко выдыхаю, чувствуя, как горит нежная плоть рядом с моим бедром. — Моя вина, — заканчиваю я слабо. Опустив взгляд, я пытаюсь найти кодированный контакт моего отца в своем телефоне.
Почему моя рука не перестает дрожать?
У меня нет возможности предпринять еще одну попытку. Бронзовая рука Санти перебегает через стол и накрывает мою. — Так это не работает, и ты это знаешь. Действия имеют последствия. К сожалению, Фелипе заплатит за твою.
Я киваю. От этого у меня сводит живот, но он прав. Так устроен наш мир, и никакие мольбы этого не изменят.
Когда давление на мою руку ослабевает, я прижимаю телефон к груди. Плохой ход. Белая, горячая боль пронзает мое тело, как смазанные бобслейные дорожки.
— Что-то не так.
Это не вопрос.
— Да. Я морщусь, ерзая на стуле. — Наш отец собирается кастрировать мужчину, а меня вот-вот вырвет от хандры. Неподходящий день для жизненно важных органов.
Круто, Лола. Пошути. Это всегда полезно.
Он игнорирует мою дерзость. — Каждый раз, когда ты двигаешься, ты морщишься и сжимаешь кулаки. Тебе больно, поэтому я спрашиваю снова. Где ты была прошлой ночью? Он тычет в меня пальцем через стол. — И не лги мне.
— У меня вроде как было свидание. Технически это не столько ложь, сколько искаженная правда. — Все прошло не так уж хорошо.
— Что это значит?
— Он дал мне выпить, а потом все стало как в тумане.
Сдерживаемый гнев Санти взрывается, он снова ударяет ладонями по столу, когда его ноги касаются пола. Бокалы звенят и опрокидываются, разлетаясь на зазубренные осколки. — Ты намеренно ставишь себя в уязвимое положение, открывая дверь какому-то мудаку, чтобы он надул тебя? Из всех глупых…
Весь ресторан замолкает, когда взгляды устремляются на нас. Это последнее, что нужно кому-либо из нас. — Санти, — умоляю я тихим голосом. Пожалуйста, не надо. Не здесь.
Его взгляд перемещается влево, прежде чем он медленно опускается обратно на свое место. Но я не отвожу от него глаз. Просто потому, что дракон не рычит, это не значит, что он все еще не дышит огнем.
— Имя, — говорит он ровным голосом.
— Санти…
— Назови, chaparrita. Не заставляй меня искать его самого. Он произносит угрозу спокойно, его ноздри раздуваются, как у обузданного разъяренного быка. — Тебе не понравится то, что произойдет.
Я верю ему.
— Трой Дэвис.
Санти достает свой телефон, и через несколько секунд ему кто-то говорит. — Это Каррера. Найдите студента по имени Трой Дэвис. Доставьте его в доки и ждите меня там. Не говоря больше ни слова, он отключает звонок и кладет телефон в карман.
— Что ты собираешься делать?
Он выдерживает мой пристальный взгляд слишком долго, прежде чем заговорить снова, его тон опасно спокоен. — Ты Каррера, Лола. Тебе следует знать, что нельзя терять бдительность. Ты знаешь, сколько мужчин в этом городе нанесли бы тебе удар клинком, только чтобы добраться до меня? Чтобы добраться до папы?
— Не беспокойся. Трой уже позаботился об этом, — бормочу я.
Его глаза превращаются в смертоносные щелочки. — Покажи мне.
— Здесь? Нет!
— Я не буду просить дважды. Ты можешь показать мне, или я попрошу ЭрДжей показать мне. Он наклоняет голову влево, где сидит наш двоюродный брат, заместитель Санти, наблюдающий за каждым нашим движением.
Так вот на кого он смотрел.
— Ты не посмеешь, — шиплю я, разоблачая его блеф.