— Кстати, можете всем знакомым и родне рассказать о рецепте, — словно невзначай заметила Лера. — Чем больше народу знает, тем лучше.
При этих словах скептицизма на лице Дилана поубавилось, однако так легко он не сдался. Заворчал:
— И все равно, надо было договор с гильдией хлебопекарей заключить. Они бы работали, а ты деньги получала.
— Ага, отдам рецепт в гильдию и прощай дешевый хлебушек!
— Так у тебя деньги были бы. Зачем тебе дешевый?
— Это ты маме своей скажи. Кстати, я тут для нее написала… — Лера вытащила из сумки в кои-то веки пригодившуюся восковую дощечку. — Все подробно: закваска, тесто… Эй, аккуратней, буквы не повреди!
Царапать заново не было никакого желания. Итак с третьего раза только получилось, чтоб и разборчиво и влезло всё.
Дилан осторожно, даже с неким благоговением, принял дощечку в подставленные ладони.
— Я это… Спасибо… — обычно за словом в карман не лезущий, рыжик вдруг растерялся.
Вскоре он засобирался в город, наверняка не терпелось маму обрадовать. А Лера внезапно сообразила, что, вообще-то, она в мужском общежитии и вот-вот останется один на один с парнем. По-быстрому распрощавшись, она направилась к выходу. На полпути, однако, передумала. Проще будет сразу выбраться через окно и добежать до своего, чем нарываться, во второй раз показываясь во дворе.
— А можно я здесь выйду? — Лера смущенно кивнула на окно. — Так ближе… и не столкнусь ни с кем.
Отодвинув стол и распахнув створки, они все втроем свесились наружу, оценивая место приземления.
Дилан слепил из лежащего на отливе снега комок и, бросив его вниз, с беспокойством покосился на Леру:
— Высоко… Да и ты мелкая.
— И хорошо, что мелкая, — возразил Шоннери. — Более легкое тело при падении в сугроб получит меньше повреждений, чем тяжелое.
Дилан иронично усмехнулся:
— Ты как всегда прав, Шон. Лучше ведь одну руку сломать, чем две, да?
— Да не сломаю я ничего, — вмешалась Лера. — Высота тут не больше, чем под моим окном, а снег не притоптан. Ну, пора мне. Отойдите.
Но стоило ей закинуть ногу через подоконник, как кого-то принес леший.
В дверь коротко стукнули, и, не дожидаясь ответа, зашел Маркус.
Оглядев композицию из Шоннери и Дилана, которые стражами застыли по обе стороны от Леры, и самой Леры, замершей в проеме в позе всадницы, он бесстрастно произнес:
— Шон, если ты занят, я могу зайти чуть позже. Полчаса тебе хватит?
— Я полностью свободен! — выпалил Шоннери, отходя от окна. После чего извиняющимся тоном добавил: — Мы с Маркусом договорились сегодня в городе поужинать…
Лера, делая вид, что просто дышит свежим воздухом, отмахнулась:
— Конечно, конечно. Мы тут и сами… справимся.
Почему-то она панически боялась встретиться с Маркусом глазами. При его появлении даже едва не выскочила наружу, и лишь усилием воли сдержала малодушный порыв. А ведь исчезновение было бы обалдеть каким эффектным! Таким эффектным, что при следующей встрече осталось бы только провалиться сквозь землю.
Маркус ждал, пока Шон оденется. А Лера ждала, пока они уйдут. Спустилась обратно, закрыла окно и, чинно сложив ручки на коленях, села на стул. Все молчали.
Наконец, оба аристократа ушли есть свой аристократический ужин — наверняка ужасно вкусный! — и Дилан с Лерой вернулись к окну.
— Холодно, — поёжился Дилан и без особого энтузиазма предложил: — Если хочешь, я провожу тебя до комнаты. Через двери.
— Через двери не хочу, — на автомате отозвалась Лера. Её сейчас занимал совсем другой вопрос: расскажет ли Шоннери Маркусу о патенте? И если расскажет, то изменится ли отношение Маркуса к ней?