Туша догорела. Я подошёл и присвистнул.
— Сколько ж тут?
— Да кабы не все кости золотые, — почесал голову Егор. — Вона, в одном хвосте сколько.
Перед нами лежал скелет невероятной формы, который поставил бы в тупик любого учёного, нашедшего такую херь при раскопках. Благо, никто из учёных этого мира сюда не сунется, не придётся головы ломать.
Я бахнул Восстановления сил. Полегчало.
Тысяча рассыпалась, когда из меня выбило дух, сейчас каждый из нас вновь существовал сам по себе. Но это ненадолго. Горыныч — всего лишь страж, охраняющий проход в потусторонний мир. Теперь путь свободен, и надо двигаться дальше.
Я оглядел своё воинство. Вроде порядок. Бодры, веселы.
— Ну что, братья? — окликнул я. — Мы совершили небывалое — убили Горыныча! Прежде такого не делал никто и никогда, что бы там ни утверждала развлекательная литература. Но останавливаться рано, главный враг впереди. Мы здесь для того, чтобы победить Кощея бессмертного! Кто со мной?
От тысячеголосого крика содрогнулась земля. Судя по тому, как дружно он грянул, со мной были все. Это хорошо, такая сплоченность радует.
— Пять минут на то, чтобы выдохнуть, и выступаем! Задерживаться здесь надолго Минздрав не рекомендует, экология не очень.
Дышалось в потустороннем мире и впрямь так себе. Вроде бы — всё нормально, воздух как воздух. Жарковато, но терпимо. Однако вот хоть убейся — от ощущения, что что-то с окружающей реальностью не так, не избавиться. Как будто в зону радиации влез без защитного костюма и респиратора. Вроде никаких видимых ощущаемых изменений в организме не происходит, а на самом деле… Бр-р, лучше не представлять.
Короче, убивать Кощея, забирать Катерину Матвеевну и валить отсюда надо чем скорее, тем лучше. Чутьё у меня работает не хуже счётчика Гейгера, ещё ни разу не подводило.
— Владимир, — негромко окликнул Захар.
Я вопросительно обернулся.
— Железяка твоя, — Захар кивнул на паука. — Чего это с ней? А?
Я посмотрел на «железяку». И нахмурился.
Паук — тот, что выбрался из реки Смородины — как будто утратил несколько деталей. Присмотревшись, я понял, что куда-то делись нижние фаланги всех восьми конечностей. Паук вдруг резко стал ниже ростом и грустно смотрел на лежащие перед ним карабины — удерживать их он больше не мог.
Произнести «Что за херня⁈» я не успел. У паука исчезли глаза. Один за другим, как будто выкрутили из глазниц. Вслед за глазами исчез панцирь — открыв миру хитроумный набор шестерёнок и ещё каких-то механизмов. Истаяли следующие фаланги ног, паук шлёпнулся на брюхо.
— Эй, дружище! — я бросился к пауку. — Ты чего это затеял⁈
Попробовал схватить на руки то, что осталось от конструкта.
Паук не ответил. Он продолжал истаивать. Чудо инженерной мысли будто разбирал на запчасти кто-то невидимый, снимал детали одну за другой. Как гопота раскурочивает автомобиль, оставшийся без присмотра.
Последним, что осталось от паука, были чертячьи рога. Они не истаяли. Вспыхнули и осыпались пеплом прямо у меня в руке.
— Дела… — пробормотал Захар.
Нас с пауком — точнее, уже меня одного — успела обступить толпа.
Я перевёл взгляд на второго паука. Цел. Кажется…
— А ну, подойди сюда!
Паук подошёл. Я постучал по панцирю. Нормально, истаивать вроде не собирается.
— Пульни-ка вон туда, — не найдя другой цели, я указал на мост через Смородину.
Паук пальнул. Из моста высекло металлические искры.
— Уф-ф, ну хоть этот работает. А с тем-то что? — я озадаченно посмотрел на пепел под ногами.