Ещё бы. Она наверняка сказала, на кого работает.
Я сказал:
— Отлично. Валентин, а сейчас мы отправляемся к твоей сестре. Мы забираем её.
— Забираем? — растерялся он. — Куда? Зачем?
— Туда, где её вылечат мои друзья. Идём.
Через час я и Валентин вошли в одну из лечебниц Новосибирска.
Далеко не самую лучшую.
В полутёмных коридорах стоял резкий запах медикоментов. Слышался кашель. Чувствовалась смерть. Не только в общей атмосфере больницы, но и в самом воздухе витали частицы этой стихии.
И висящие на стенах артефакты стихии жизнь этому не сильно помогали. Слишком слабые.
Валентин отправился в палату к своей сестре. А я — кабинет главного целителя больницы.
С ним я собирался договориться о выписке пациентки. Она будет жить вместе с братом, в Северном пределе. Я не собирался оставлять родственницу своего человека за многие километры от него.
Не только потому что это жестоко — разлучать семью. Но и потому, что через неё можно было завербовать самого Валентина. И заставить его шпионить против меня.
Да, пусть я свяжу его договором. Но зачем лишний раз заставлять его испытывать страх за сестру? Спокойный подданный — это стабильный подданный, и куда более верный, чем тот, кто боится за себя или своих близких.
Да и в целом… это было по-человечески. Хотя большинство других аристократов никогда бы не восприняли эту причину всерьёз.
Руководитель больницы оказался человеком серьёзным. И очень уставшим. Его энергосистема была сильно истощена. А под глазами «красовались» глубокие синяки.
Сначала он воспринял меня с подозрением. Но как только я объяснил ему ситуацию и предъявил печать императорской канцелярии, он сразу же согласился выписать девочку. На его лице даже показалось облегчение от того, что «хотя бы одного пациента точно спасут».
Потому что целителей в этой лечебнице остро не хватало. В основном здесь работали только низкоранговые целители, в рангах Ученика и Старшего Ученика. А такие целители никак не могли эффективно и быстро лечить сложные заболевания.
Для их лечения сюда вызывались дорогие специалисты. Как правило — из кланов. Чью работу оплачивали либо родственники пациентов, либо благотворительные фонды.
В редких случаях сами целители ранга Воин и выше приходили сюда, как и в другие социальные больницы, чтобы просто сделать доброе дело. Спасти чью-то жизнь. Или помочь калеке начать её заново.
Но таких благодетелей были единицы. Появлялись они редко, потому что и сами зачастую имели очень много работы в своих кланах. При всём желании, они не могли спасти всех. И не спасали.
Хотя если бы все кланы аристо хоть иногда выделяли бы своих целителей на массовое исцеление людей… Хотя бы смертельно больных… Хотя бы детей! То этот мир стал бы чуть лучше.
Конечно, не все бы пациенты это ценили. Многие бы стали воспринимать такую практику как должное и только меньше ценили свою жизнь и здоровье. Как бы парадоксально это не звучало.
Я это знал. Потому что будучи Лордом Зеркальной Башни уже проводил подобные меры. Когда заставлял власть имущих использовать свою силу, чтобы спасать простых людей. И да, неблагодарных было много.
Но это меня не волновало. Потому что спасённые жизни стоили гораздо больше. Во всех отношениях.
Через десяток минут в приёмную спустился Валентин, держа за руку свою сестру — Дашу.
Маленькая черноволосая девочка с потухшими глазами. Одной из своих тонких рук она сжимала плюшевого дракона. На её шее висел тусклый зеленоватый камень, подпитывающий её маной стихией жизни. Но слабо. Слишком слабо чтобы даже сдерживать болезнь, не говоря о её полном исцелении.
Вскоре они, вместе с Луизой, сидели на заднем сидении роскошного автомобиля, который выделил для меня Владислав. Я на переднем.
Луиза мягким тоном разговаривала с Дашей. Сначала та отвечала очень робко. Но искренняя доброжелательность обычно строгой Луизы растопила её осторожность. Уже через несколько минут Даша оживлённо рассказывала улыбающейся Луизе, как её соседи по палате — такие же дети — устроили войнушку.
Они перекидывались карамельками и остывшей жвачкой, однажды угодив таким «снарядом» Даше прямо в волосы. После этого Даша тоже включилась в противостояние и закидывала других детей пластелином, который ей принёс Валентин…
Он сам слушал эту историю с толикой возмущения. Но ничего не говорил.