— Шафер проинструктирован?
— Кент уведомлен о месте и времени венчания.
— Он не напьется?
Уильям удивился:
— Нет…
— Не обращай внимания, — сказала Джулия. — Мама считает, что все без исключения мужчины одержимы выпивкой.
— Пока они не докажут обратного, — отрезала Роза. — Цецилия, чего ты разлеглась, когда у нас совещание? Сядь прямо, пожалуйста.
— Кажется, мы уже все обсудили. — Сильвия встала. — Свадьба пройдет как по маслу. Извините, мне скоро на работу.
Роза повернулась к Уильяму:
— После свадьбы будешь называть меня мамулей или мамой. Чтоб больше никаких «миссис Падавано».
Взгляд ее был строг, однако Уильям прочел в нем иное — сочувствие, что родители не любят его и даже не приедут на свадьбу. Взгляд этот обещал возместить недостающую материнскую любовь.
Под столом Джулия стиснула здоровое колено жениха.
Уильям сглотнул, справляясь с голосом.
— Спасибо, — сказал он.
— Не за что. — Роза уже уткнулась в свои бумаги.
Но Уильям еще раз ее поблагодарил и накрыл ладонью руку Джулии.
Позже он сообразил, что только ради этого и было созвано совещание. Розе вовсе не требовалось вновь пройтись по плану торжества. Главнокомандующий, она вела за собой своих солдат. Она не поручала, она приказывала. И просто хотела во всеуслышание сказать то, что сказала.
Выпуск состоялся за неделю до свадьбы, и поскольку событие это требовало целого ряда своих больших и маленьких празднований, дни Уильяма размечались необходимостью выходной одежды и возможностью остаться в будничной. Вечером накануне свадьбы они с Кентом отправились в бар, где изрядно набрались пивом под буррито. В понедельник Кент уезжал в Милуоки на учебу в медицинской школе.
— Туда езды меньше двух часов, — сказал он. — Ты, конечно, будешь скучать по мне, но мы сможем наведываться друг к другу и устраивать совместные постирушки в память о былых деньках.
Заведующая прачечной Сарека, некогда пытавшаяся спровадить Уильяма из своих владений, пришла на вручение дипломов и восторженными воплями сопроводила вызов на подиум своих бывших работников. Все это время она по-прежнему делала вид, будто не доверяет белому парню и благоволит чернокожему, но Уильям быстро разгадал ее притворство, восприняв доброе отношение к себе как высшую награду. Он пригласил Сареку на свадьбу, но та наотрез отказалась: «Я стараюсь избегать большого скопления белых».
— Ты станешь великим врачом, Кент, — сказал Уильям.
Приятель внимательно посмотрел на него:
— А ты, значит, подашься в профессора?
— Я не говорил, что Араш давно подметил дефект моего колена? Он сказал мне об этом в больнице.
— Нихрена себе. Круто. Но я не удивлен. Он умный чувак. Помнишь, он предупредил Батлера о скованном голеностопе, и чуть ли не в следующей игре тот сломал ногу?
— Встреться он мне раньше, я бы разработал сустав и избежал травмы.
— Не-а.
— «Не-а» что?
— Ладно, хватит об этом. — Кент покачал головой. — Мы выпустились. Залечивай колено, и мы всерьез подумаем об уличном баскетболе, но все же пора нам повзрослеть. — Он вскинул пивную бутылку: — За тебя, твою генеральшу и за меня, кого ждет беспросветная зубрежка.
Чарли приехал минута в минуту, Уильям ждал его на тротуаре. Одевался он сегодня невероятно долго. Его бросало в жар, и он дважды принял ледяной душ, опасаясь разводов пота на выходном пиджаке. Уже в костюме, потратил уйму времени, прилаживая шарнирный наколенник и удостоверяясь, что тот не выпирает под штаниной.