Читать книгу «Горностаева гора» онлайн.
— Про Горного что говорить? В тайге, в пещере живет, над всеми подземными богатствами он властелин. А про золотые слезы погожу, потом само скажется. Наперед про лихоманку золотую поведаю. Про нее вам никто еще не рассказывал, а если где и слыхали, то посказульки одни. Страшная лихоманка эта — люди через нее ума лишаются!..
И тут замолчал Еремей. Долго сидел, будто думал об чем-то. Потом вздохнул глубоко и начал:
— Как-то вечером старатели портки у костра сушили, вдруг где-то заухало и гул по тайге. Молодые с перепугу на землю попадали, а старики перекрестились только. А как гул-то прошел, парни стариков спрашивают:
— Отчего гул в тайге?
Те и говорят:
— Горный Батюшка озорует. Видать, недалече прошел.
Все уши-то навострили, а один старик дальше сказал:
— Тоска нападет на него, из своей казны золота в суму зачерпнет и бродит. Углядит артель старателей, коли от нужды в тайгу подались, горстями поодаль бросает — собирайте, мол; а коли лихоманка за золотом погнала — подшутит только, для растравы кинет щепоть, а обманки горстями.
Вот мы, почитай, пол-лета в тайге промотались, кучи песка перемыли, а сколько добыли? Всей артелью горсточку! Сидит, видать, в нас лихоманка-то. А дома землицу бы вспахали, засеяли, глядишь — год сытые.
И согласились артельщики:
— Чего зря время терять, пока лето еще не прошло, по домам айда.
А один молодой возьми да спроси, Ефимом звали:
— Где ж казна у Горного-то схоронена?
Старый артельщик и говорит:
— Про то никому не ведомо, да и знать незачем. Мало ли молодцев на моем веку из тайги не вернулось: все до богатства хотели добраться.
Утром ушли старатели, а Ефим остался. До самого снега в тех местах, откуда гул доносился, золото искал. А осенью, как из тайги вернулся, опять давай про клады Горного дознаваться. Правду ему баяли аль придумали, отвязался чтоб, но указали примету: речка в тайге протекает, коли вверх идти — до озера можно добраться. В нем и схоронены богатства несметные. В то озеро со скалы водопад гремит, а в скале будто бы Батюшка Горный живет.
Да еще сказали: «Богатства его заговоренные, — кто до них дотронется, тот и окаменеет».
Однако про это Ефим мимо ушей пропустил, по весне опять стал собираться, даже про невесту забыл. Только сказал ей:
— Погоди, разбогатею сначала!
Невеста красивая была, Наташей звали. И душой добрая, а глаза… Как глянет, бывало, — у стариков душа молодела, у хворых боль уходила. Да еще говорили, будто Горному приглянулась, он и наградил ее силою: золото под землею угадывала, девчонкой сколь раз семью свою от голодной смерти спасала.
Правда аль нет, а вот так сказывали.
Отец-то ее смолоду тоже на речках старался — всегда семья была сытая. А потом враз и фартить перестало.
Как-то пришел пустой осенью, а ребятишкам есть нечего — трое ведь было: Гошка с Кешкою и Наташка маленька. Братишки понимали, что пособлять родителям надо, на речку с удочками поутру убегут, на ушицу всегда приносили. И сестренку брали с собой. Закинут удочки, сидят, ногами болтают, а Наташка у воды камушки собирает. Все говорила:
— Я, как тятя, старателем буду.
Взрослые-то усмехались:
— Играй, играй, Горный любит таких. Авось и самородок подарит.
А как-то сидели мальчишки у реки, да, видать, день неудачный: хоть и тишина кругом, а поклевки не было. Ребятня уж и заподремывала. Вдруг в горах заухало, земля кругом загудела. Мальчишки удочки бросили, домой припустили, а сестренку с перепугу забыли. Прибегли во двор, сказали матери, дескать, Горный охал. А та им:
— Да мало ли — в горах камнепад гремит, эхо отдается, а вы, олухи, сестренку малую бросили!
Оплеух надавала. Сама на речку бегом, за ней — Кешка с Гошкою. Прибегли. Глядят — Наташка на бережку стоит, ручонку протягивает. В кулачке держит что-то. Мать ладонь подставила. Та ей камушков маленьких — три аль четыре в руку высыпала.
Баба и ахнула: