— Это не в моих правилах, но учитывая ситуацию, — продолжал Шакар, — я задержусь на полчаса, чтобы вы, Ильмена, успели собрать свои вещи.
Девушка покачала головой, а потом тут же скривилась. Не самая лучшая идея так активно использовать шею после того, как весь вечер активно использовалось горло. Алкоголь, голова и утро — не самые лучшие союзники.
— У меня есть все, что необходимо для такого путешествия, — заявила девушка.
Несмотря на то что все скептически отнеслись к заявлению леди, одетой лишь в легкие кожаные штаны и женский нагрудник, переубеждать не стали. У практикующих, да и вообще, среди незнакомых друг другу странников такое принято не было. Они не друзья и не родственники, чтобы заботиться о ближнем сверх меры.
Разве что Шакх попытался что-то сказать, но был остановлен властным взмахом руки Шакара. Хаджара вновь тронула легкая нотка ностальгии. Когда-то и он таким же жестом останавливал зарождающийся спор среди старших офицеров Лунной армии.
Сейчас, спустя едва ли не год, казалось, будто это было где-то в прошлой жизни.
— Тогда выдвигаемся. Караван уходит вечером, и у вас будет целый день, чтобы познакомиться с нашим маршрутом, старшими погонщиками и всем прочим.
Шакар издал какой-то непонятный звук, больше всего похожий на “ийцк”, и его верблюд двинулся вперед. Следом поковылял Шакх. Только когда двое отошли на расстояние в десяток метров, в движение пришла отставшая троица.
Не то чтобы они предпочитали держаться вместе, просто у каждого был личный мотив оказаться подальше от Небесного солдата и его племянника. Чем руководствовались Эйнен и Ильмена, Хаджар не знал. Сам же он собирался хоть немного отдохнуть и насладиться рассветом.
Солнце поднималось над ровной поверхностью выжженной земли. Укрывая золотым покрывалом скалы-клыки, оно рассекало лазурный свод, отчаянно сражаясь со слабеющей тьмой ночи. На западе все еще виднелись звезды и убегающая от преследователя красавица Луна.
Горячий пыл солнца уже ласкал лица идущих, и те поспешно нацепляли шелковые платки, чтобы не высохли губы и не першило в горле. Хаджар, подняв шарф к переносице, смотрел на облака. Те, словно крылья, распахнулись вокруг огненного шара.
Как два клинка, они кружили вокруг него, но не смели подойти ближе.
Хаджар дотронулся до рукояти меча. В такие моменты он жалел, что у него нет свободной недели на глубокую медитацию. Может, тогда он смог бы поймать птицу озарения за хвост и пройти чуть дальше по пути духа меча.
В последнее время он все чаще стал замечать, что видит тень меча даже в самых простых предметах. В том, как он держал ложку, когда ел невкусную похлебку. Как ласкал женщин (что происходило не так уж и часто, а хотелось бы, разумеется, чаще). Как он говорил, а порой даже — думал. Как двигались по песку его ноги. Как двигался сам песок, как весело бежал рядом порыв ветра, несущий с собой истории о далеких землях и удивительных местах.
Во всем этом таилась неуловимая, сравнимая с миражом тень меча.
Это чувство, словно застарелый зуд, засело где-то в затылке и не давало Хаджару покоя.
— Северянин, — прошептал идущий рядом Эйнен на языке островов. Ильмена обернулась, слегка поморщилась и ускорила шаг, но было видно — прислушивается. — Мне не нравится эта ситуация, Северянин. Пропажа двух охранников в ночь перед отходом каравана — недобрый знак.
Хаджар посмотрел на воительницу. И смысл ей было “греть уши”, если этого языка знать девушка ну никак не могла.
— Подозреваешь Шакха?
— Мальчика? — удивился Эйнен. — Он горяч, как лавовый гейзер, но мягок, как снег перед ранней весной. Руки повредил, когда бил ими о камень или стену.
Хаджар задумался. Действительно, раны, которые он заметил на Шакхе, не могли быть оставлены в сражении. Только, конечно, если это сражение не проходило с неподвижной, шершавой поверхностью.
— Молодые сердца — как прилив во время шторма, — Хаджар мог поклясться предками, что островитянин даже улыбнулся, — но их разум в этот момент — как застывшая смола, — янтарь. Неподвижный и мертвый.
— Если то, что ты говоришь, правда, то кому понадобилось устраивать проблемы простому каравану?
Эйнен слегка повернулся к собеседнику, “вгляделся” ему в глаза и покачал головой.
— Не знаю, Северянин. И именно поэтому предлагаю держаться вместе.
— А с чего ты взял, что я тебе доверяю?
В этот раз Эйнен действительно… рассмеялся. Смех у него был неприятным. Как клекот дельфина или писк голодной чайки. И если Хаджар просто поморщился, то Ильмена, выругавшись, ускорила шаг и едва не догнала караванщика.
— Никто и не говорит о доверии, варвар.
Хаджара внезапно осенило.
— Ты подозреваешь меня, — сказал он, — и именно поэтому следил за мной ночью. Оказался рядом, когда я оглушил Ильмену.