И Хаджар почувствовал то, что связало его с целым миром. Когда-то давно он ощутил себя в земле, ветре, воде и огне. Он понял, что был рожден из них и однажды в них вернется. Это было неизбежно. Но если Хаджар был рожден из них, то и Лунный Стебель, лежавший в его руке, так же обрел свое рождение.
Значило ли это то, что они были братьями? Возможно. Или то, что если меч был рожден из ветра, то и ветер — это меч? Может быть.
Хаджар пока этого не понимал.
Путь владеющего мечом лишь начал приоткрываться перед ним. Но этой узкой щелочки, открывшей ему вид на бескрайние просторы знания и понимания, было достаточно.
Хаджар прикрыл глаза и ровно задышал. Его бешено бьющееся сердце замедлило свой бег. Вихри энергии больше не кружили вокруг ног, да и ступней тоже — они исчезли.
Хаджар принял самый безобидный и безмятежный вид. И лишь мерное сияние вокруг его клинка говорило о том, что этот образ обманчив.
А затем Хаджар взмахнул клинком. Буднично и просто. Как это делают неумелые дети, играющие в рыцарей и разбойников.
И среди бушующего в безумстве океана и неба пространство прочертила маленькая полоска. Не толще волоса и не ярче затухающей свечи. А затем все исчезло.
Черной дымкой растворился поверженный буйвол. Рассеялись черные тучи и успокоилось море. Золотом заливало пространство разбуженное солнце, и бирюзовая высь сливалась на горизонте с лазурным, сверкающим морем.
Хаджар держал в руках свой меч и смотрел на бескрайний горизонт. Ветер свободы дул ему в лицо.
Теперь он знал, чего не хватало его клинку. Как бы это ни было странно, но ему не хватало решительности и напора. Удары Хаджара всегда что-то сдерживало. Что-то темное и тяжелое. Но теперь оно исчезло. Испарилось так же, как и буйвол.
Впереди перед Хаджаром лежал путь владеющего мечом. Он пока даже не ступил на него, но теперь точно знал, куда стоило двигаться.
— Ты провалил свое испытание, генерал, отринутый небом.
Хаджар открыл глаза.
Он вновь, как и прежде, стоял перед деревом с красной кроной. Полуденное солнце все так же пускало золотые столбы в жерло потухшего вулкана. И все то время, что Хаджар провел в искусственном мире, сжалось в его сознании до размеров нескольких секунд.
Как если бы это был простой сон.
— Но я ведь одолел монстра! — возмутился Хаджар.
И дерево будто бы несколько печально “вздохнуло”. Птицы отлетели от кроны подальше и продолжили кружить вокруг шуршащей листвы.
— Может, и одолел, если сражался. Но победив его, ты проиграл. Ведь испытание твое было не в победе, которую ты мог и, возможно, одержал или одержишь… А в поражении, которое ты принял, но стоишь здесь, так его и не приняв. А если ты сражался и не проиграл, значит, ты провалил испытание.
Хаджар мотал головой, пытаясь не позволить дереву разбить его сознание.
— Я не понимаю…
— Как ты думаешь, генерал, что делает короля королем?
Хаджар вспомнил слова отца и повторил их:
— Служение своему народу.
— Не служение, — шептали ему листья, — а смирение. Смирение перед тем фактом, что король живет не для себя. Он забывает про свои мечты. Про свои желания и стремления. Он лишь служит. Такова его участь. Такова цена власти — потеря в ней себя. Именно поэтому, глупый генерал…
Хаджар вздрогнул, услышав эти слова. “Глупый генерал”…
— …лучшими правителями становиться те, кто не стремится к власти. Но, увы, правителями всегда становятся те, кто к ней стремится.
Хаджар посмотрел на свою сестру, а затем снова на дерево.
— Она ведь не проходит никакого испытания, да?
Наверное, то, как качнулись кроны на ветру, можно было расценивать в качестве кивка.