Мерзкое, поганое ощущение, когда тебя используют.
Империя решила развязать войну между двумя государствами лишь ради того, чтобы получить шанс отыскать вход в усыпальницу. Один лишь маленький, туманный шанс — этого хватило, чтобы с легкой руки подписать смертный приговор миллионам людей.
— Я нашел усыпальницу.
— Тогда я жду наследие, — библиотекарь протянул руку, — и предупреждаю, генерал, не надо делать глупостей.
Хаджар лишь только улыбнулся. Сами боги не могли знать, какое наслаждение он испытывал в данный момент.
— Увы, — развел он руками, — все, что я могу вам отдать — это карту.
И генерал протянул свиток, на который, помимо красного круга, был нанесен такой же красный крестик. Им Хаджар обозначил вход в гробницу.
— Что это значит, генерал? — Тон адепта посуровел, а вся дутая радость тут же исчезла с его лица.
— То, что никакого наследия у меня нет.
Хаджар некоторое время размышлял над двусмысленностью сказанной фразы. Библиотекарь же, невзирая на то, что они были не одни и вокруг своими делами занимались солдаты, выпустил на волю энергию.
Его аура истинного адепта была настолько мощной, что некоторые воины схватились за грудь и рухнули на колени. Те, кто посильнее, просто замерли на месте.
Хаджара прежде она бы пусть и не свалила на землю, но заставила как минимум схватиться за оружие. Теперь же он все так же спокойно сидел на камне и забивал трубку табаком. Сила адепта давила ему на плечи, но не более чем те самые шесть бревен, с которыми он бегал каждое утро.
— Не играйте со мной в эти игры, генерал, — прошептал библиотекарь, — иначе от вашей армии я оставлю одно лишь воспоминание!
Хаджар вздохнул и покачал головой.
— Знаете, достопочтенный адепт, все эти сказки о всемогущественности Небесных солдат мне уже порядком надоели. — Он забил трубку и высек огнивом искру. Ароматный табак слегка дурманил, но справлялся со своей задачей — успокаивал нервы. — Может, один я вас и не убью. Но и вы меня, скорее всего — нет. Но! В лагере находится примерно пара сотен способных сражаться воинов, единых с миром. И они уже почувствовали вашу ауру. Лучше верните свою маску добродушного дедушки на место.
Адепт скрипнул зубами, но в тот же миг давление исчезло, и солдаты поднялись с земли. Переглядываясь, они спешили убраться подальше от беседующих. Но, отойдя на почтительное расстояние, положили ладони на мечи, а кто-то уже побежал за офицерами.
— Наследие, — прошипел библиотекарь, — живо.
— Ваша, имперская, проблема в том, что вы не верите людям на слово.
Хаджар достал нож и полоснул им по ладони. Закапали алые вишенки, а Хаджар, вкладывая в свои слова частичку глубинной силы, произнес:
— У меня нет наследия. Вместо него я выбрал цветок, чтобы спасти друга. Тень древнего адепта даже в сокровищницу меня не впустила. Я сказал.
С каждым словом кровь Хаджара светилась все сильнее, а с последними словами вспыхнула, и порез тут же затянулся. Он принес нерушимую клятву на крови, и если хоть одно слово было бы неправдой, он тут же бы загорелся внутренним огнем. Однажды Хаджар это уже видел. Зрелище не самое приятное.
Смотреть на то, как человек превращается в пепел, сгорая изнутри, выдержит не каждый. А крики умирающего еще долго будут преследовать в самых жутких ночных кошмарах.
С подобными клятвами не шутили ни практикующие, ни адепты. Вселенная была готова покарать любого, кто отважился солгать кровью и силой.
— У нас был уговор, генерал!
— Был, — кивнул Хаджар, — но в этом уговоре не было ни слова о том, что я должен доставить вам наследие.
Библиотекарь склонил голову набок и сощурился. Некоторое время они играли в гляделки.
Хаджар проиграл.
Может, он и был уверен в том, что сможет выжить в битве со стариком, но это не значило, что он собирался ее начинать.
— Для жителя горной деревни, генерал, вы слишком хорошо умеете играть в придворные игры.
— Я быстро учусь, — парировал Хаджар, выдохнувший облачко густого дыма.