— Не жалеешь, о том, что было.
Хаджар посмотрел вниз. Он встретился взглядом со своими же глазами. Вот только вместо воли, ярости или гнева, в них была только грусть. Грусть и одиночество. И боль.
Не физическая, а душевная.
Вот то, от чего отказался Хаджар при своем рождении — он отказался от боли.
— Развел тут сопли, — прорычал Хаджар. — нам надо…
Плащ порвался.
Тьма рассыпалась на части и метка меча вспыхнула победным светом.
Вместе они падали в объятья серой хвори.
— Кажется, мы попадем туда одновременно, брат мой, — прошептал Хаджар.
Раскинув руки в стороны, он последние мгновения своей жизни наслаждался тем, как ветер игрался с его волосами. Как тело его свободно парило сквозь облака. Как он, как и мечтал когда-то, лежа в маленькой каморке, был свободен.
И у него были друзья, которые проливали за него кровь и за которых он был готов отдать жизнь.
И был враги. Какие-то преисполненные чести и достоинства, другие — наоборот, их лишенные.
У него была жизнь и…
— И кто еще сопли развел, нюня?
Хаджар открыл глаза. В его груди торчала рукоять синего меча.
— Даже если против нас выступит армия — я не предам тебя. — тот, другой Хаджар, бесстрашно улыбаясь, исчезал в потоках ветра. — Даже если император отправит легионы — я не предам тебя. Даже если демоны и боги, герои и враги, объединятся против нас, то не заставят меня предать себя. Меня зовут…
Эйнен, накрыв своим телом Дору, ждал, что на них обрушиться вся ярость Дерека, но этого не произошло.
Подняв взгляд, он увидел фигуру и не сразу признал в ней своего брата.
— Хаджар?
— Не сегодня, лысый, — Хаджар, стоя спиной к щиту черепашьего панциря, держал на плоскости странного меча два луча темно-золотого света. — Не сегодня кто-то из нас отправится к праотцам!
А затем небо дрогнуло от удара грома, в прах развеявшего половину армии мертвецов.
Глава 933
Легионеры, уже приготовившиеся к встрече с праотцами, вдруг увидели как небо, со стороны Даанатана, затягивает грозовое облако. Но, какое-то необычное, в нем порой, было видно, стоящего среди молний старца. Огромного, способно рукой закрыть вселенную, в одной руке он держал все разновидности оружия, который только создали люди, а в другой — музыкальный инструмент, который выглядел его щитом.
И с каждым ударом оружия, молнии опускались на столицу. Хищными и безумными от охоты драконами они рассекали небо, а затем вонзались в землю. А гром гремел такой силой, что у многих из ушей потекла кровь.
Вот только гром бил слишком ритмично. Удар, затем еще удар, затем еще. Будто это не стихия бушевала, заставляя легионеров видеть то, чего на самом деле не было, а кто-то могучий и всесильный стучал в военный барабан.
А затем, прямо перед легионом, в центр мертвых ударила белая молния. Из неё, словно из двери, вышел высокий, плечистый молодой мужчина.
Но, несмотря на юный возраст, он выглядел столь же дико и хищно, как молнии-драконы, бороздящие небо. И, несмотря на то, что на его теле не было ни единого шрама, не возникало никаких сомнений — этот воин прошел горнила сотен тысяч смертельных битв.
Два исполинских луча темно-золотого света, со стонущими внутри них душами мертвых воинов. Легионеры не раз и не два видели, как эти лучи будто мошек разбрасывали в разные стороны элитных адептов, в том числе мечников Тарез и Динос. Один из них — Повелитель, обладавший Королевством Меча, а другой — Рыцарь Духа, младший наследник клана сильнейших мечников Дарнаса.
И они оба ничего не могли противопоставить мощи Великого Героя Ласкана.
Разрушительная мощь Доры Марнил, наследницы клана эльфов Зеленого Молота развеивалась в пыль, а непробиваемая защита уже почти легендарного среди простого люда Эйнена Островитянина оказывалась не прочнее листа тонкой бумаги.