Одним из тех, кто пережив все битвы, что перепали на его долю, пока так и не встретил столь вожделенный старым витязем конец — с мечом в руках, в сече с яростным и честным врагом.
Но в руках он держал вовсе не клинок, а инструмент, который Хаджар даже сходу и не узнал.
Это были гусли. Немного видоизмененные, но гусли.
И он перебирал их струны, извлекая столь знакомые для Хаджар звуки музыки.
— Кто ты? — спросил Хаджар.
— Ты знаешь кто я,… - очередной звон струны заглушил слова старца. — Зря ты так с ним. Он ведь тебе роднее брата, ближе отца и матери. Честнее отражения в зеркале и вернее тени.
— Ты про…
Старец кивнул Хаджару за спину.
Тот обернулся.
Позади него, где-то на краю горизонта, черной точкой стояла фигура завернутая в плащ, созданный из тьмы сочащейся из старой раны на груди Хаджара.
— И что теперь? — спросил Хаджар, повернувшись обратно к старцу.
— Не знаю, — ответил тот, продолжая перебирать струны. — мы — и он, и я, будем ждать тебя здесь, Хаджар. Приходи к нам и мы вместе отправимся к горизонту и даже дальше. Туда, где еще не дули ветра севера.
— Но как я найду вас?
Старец отложил гусли. Он, размяв кости, подошел к Хаджару. Шаг его был легок и быстр. Глаза его сияли штормом и бурей. И, чем ближе он подходил к Хаджару, тем больше становился и так, до тех пор, пока не закрыл собой всю вселенную.
Он наклонился, вновь обернувшись стариком и снял с плеча Хаджара маленького жука. Положил его на ладонь, а затем из глаз его полился поток бури и молний.
— СРАЖАЯСЬ! — прогремел гром, способный звезды в паль превратить и кулак, раздавливая жука, сжался.
С черного неба, превращая шатер в прах, сорвалась молния цвета полуденного неба. Она ударила в грудь лежащему на мехах белокожему воину. Тот закричал в предсмертной агонии, когда небесный огонь, будто иголка опытной швеи, скраивал жуткую рану на его груди.
Когда же молния опала раскаленными искрами, то вместо раны остался только жуткий, шириной в три пальца, шрам, от правого плеча и до последнего ребра.
— Вечные Источники, — повторил Иблим.
Когда белокожий воин открыл глаза и поднялся, он потянулся к нему, чтобы поддержать, но был остановлен посохом Хранителя Прошлого.
Хаджар же, не разбирая дороги, обнаженный, окровавленный, поднимаясь, падая, снова поднимаясь, снова падая, побрел в сторону потоков дождя.
Между них он видел силуэт девушки, которая светила ярче солнца.
С его губ сорвалось такое важное слово, неспособность сказать которое, когда-то давно разорвало его душу на две части. И теперь она, как и его старый друг, были спрятаны где-то в этом безымянном мире.
Спрятаны от него.
— Прости, — прошептал Хаджар.
Фигура, танцующая под дождем замерла, затем засмеялась, и сказав:
— …, - исчезла.
Хаджар, сжав кулак, ударил им о землю.
— Не слышу… — сказал он и ударил еще раз. — Не помню… — и еще раз. — Не слышу… — и еще раз. — Не помню…
А затем над ним вспыхнул силуэт иероглифа в форме жука. Тот сиял все ярче и ярче. А ветер, дувший с севера, сыграл последний аккорд своей яростной бури.