Так что эту фразу можно было услышать лишь от комиком, с экрана телевизора, а еще от бандитов, которых прогресс, увы, изжить не смог.
Из подворотни вырулила компания очень характерного вида. Кожаные куртки с металлическими заклепками, высокие ботинки на шнуровке и непонятной расцветки штаны.
Елена, понимая правила игры, протянула им свой клатч.
— Вот так быстро, красотка? — заводила — самый щуплый, нескладный и хилый из пятерки, явно был разочарован. — Может поиграем?
— С девками своими играй, — Елена не показывала ни грамма страха. Может была слишком пьяна для этого, но, скорее всего, просто не чувствовала угрозы для себя. — Получил что хочешь, а теперь проваливай.
— Что хочу? — щуплый качнул своим ножом бабочкой и описал им силуэт фигуры Елены. — Что хочу я еще не получил.
— Попробуй возьми, — фыркнула девушка.
Щуплый сощурился.
— Смелая, что ли? Ну так я…
— Щуплый, — окликнули заводилу. Надо же — как сильно он угадал с кличкой.
— Чо надо?
— Это же Елена.
— Кто, блять?
— Не блять, а Елена, — и Елена, абсолютно спокойно, сплюнула под ноги щуплому. — а с блядями можешь на шоссе поболтать. Глядишь за своего примут.
— Чо сказала? — щуплый замахнулся ножом, но его руку поймал высокорослый парень.
— Простите его, — пробасил он. — в детстве роняли. Вырос, вот, имбицилом.
Сжав запястье парнишки настолько сильно, что тот застонал от боли, он забрал кошелек и вернул его Елене.
— Приятного вам вечера и простите за беспокойство, — и бугай, развернувшись, пошел обратно в сторону подворотни.
Следом за ним поспешили и другие трое. Один только щуплый остался, чтобы подобрать оброненный нож.
Он же, сидя в кресле, поражался тому, насколько нынче образованные и с подвешенным языком орудуют гопники. И впрямь — культурная столица.
И тут взгляды его и Щуплого пересеклись. В глубине зрачков парнишки тут же полыхнула чистая, незомутненная ненависть, смешанная с такой же ядовитой завистью.
— Проваливай, сучка, — прошипел он. — Не знаю кто ты — но тебе сегодня крупно повезло.
— Поверь мне, малышь, сучка — не самое страшное, как меня обзывали.
— Да мне похуй, — он сжимал нож так сильно, что пальцы побелели. — Свали отсюда и уродца своего забери ебан…
Договорить он не смог.
Кулак Елены врезался гопнику прямо в губы. Кровь, смешанная с поломанными зубами, полилась на мостовую.
А крепкий у неё был удар, поставленный. Давал о себе знать совсем не “женский” фитнесс.
— Фука! — и щуплый бросился вперед.
Она бы увернулась, не будь у неё длинных шпилек. Проклятых, длинных шпилек, которым она наступила на шлейф разреза своего платья.
Будто в замедленной съемке он наблюдал за тем, как она, споткнувшись, падает спиной вниз. Её красивая нога плетью взлетает и, абсолютно случайно, подсекает ноги гопнику. И тот, потеряв равновесие, падет на неё сверху.