— Капитан! — замер на расстоянии удара копья молодой, с редкой бородой и усами, солдат. — Это я — лейтенант Клот!
— А, да, — Хаджар опустил меч. — Прости.
И в следующую секунду, сорвавшись с места в растянутый рывок, он все тем же плечом сбил лейтенанта с ног. Алебарда конного степняка прошла всего на волоске от спины Хаджара. Тот, вскочив на ноги, вырвал из спины лежавшего рядом мертвеца метательный топор.
Размахнувшись, он метнул его прямо в ногу лошади. Та заржала, когда сталь разрубила мягкий сустав. Истекая кровью, испуганное животное рухнуло на брюхо.
Степняк успел выскочить из седла и, перекатом погасив инерцию падению, попытался подняться на ноги, но не успел.
Хаджар пяткой стального сапога ударил по острию алебарды. Степняк совершил ошибку любого, слишком неопытного и молодого вояки — он слишком крепко держался за оружие.
Древко алебарды хищной змеей ударило под кадык степняку и тот, хрипя, начал заваливаться на спину. Машинально выпустив из рук оружие, он, тем самым, подписал себе смертный приговор.
Хаджар, продолжая движение удара сапога, второй ногой переступил через древко, зажал его между пятками и крутанулся еще раз.
Собственная алебарда арбалетным болтом выстрелила прямо в грудь степняку. Пробив его легкие доспехи, она протащила его с метр по земле, пока они вместе не замерли.
— Это было… сильно, капитан, — выдохнул поднявшийся с земли лейтенант.
Они, как, благодаря боевому опыту, понимал Хаджар, находились на границе одного из флангов. Сюда явно только недавно пришелся удар конного формирования степного войска.
Пробив брешь в строю прикрывавшей рыцарей пехоты, конники устремились в спину рыцарям, а те, немногие из них, кто увязли в сражениях, уже были убиты или смертельно ранены.
Это только в песнях бардов конница смело крошит пехоту, на деле же получить в бедро крюком и быть стянутым на землю — не самый приятный способ отправиться к праотцам.
— Докладывай, лейтенант! — все так же машинально, командным басом, отдал приказ Хаджар.
Только после того, как юноша, лишь недавно начавший бриться, выпрямился по струнке, странным образом отсалютовал и сказал:
— Лэр, есть лэр, — только тогда Хаджар очнулся.
Что он делает? Это ведь не война Лидуса и кочевников! Он вовсе не Хаджар Травес, офицер Лунной Армии.
Он Хаджар Дархан — Черный Мечник из школы “Святого Неба”! Рыцарь Духа, а не простой смертный.
— Генерал приказывает вам открыть южные ворота замка?
— Что? — опять же, машинально, переспросил Хаджар.
Лейтенант тут же поник.
— Я тоже думаю, что из-за того, что вы переспали с его дочерью, не стоит все наше формирование отправлять на верную смерть, — парнишка развернулся к замку, над которым был поднят флаг с тем же изображением, что и на штандартах степняков.
Воющий на алую луну волк. С замка свистели стрелы. Острыми облаками накрывая небо, смертельным дождем они обрушивались на головы приступающих укрепление пехотинцев. Горящая смола стекала им на плечи. Обрубались и обрывались осадные тросы и откалывались кошки.
Горели осадные башни, которые служили прекрасной, практически безоружной мишенью, для огненных стрел лучников.
Изредка глаза резали вспышки энергии. Техники в этой битве были настолько редки, что порой сразу несколько человек поднимали головы, чтобы посмотреть за теми, кто использует энергию Реки Мира.
— Генерал говорит, что у нас есть на это два часа. И, если мы не справимся, то нас отправят на плаху. И, что-то мне подсказывает, лэр капитан Хаджар, он не шутил.
Лейтенант потер щеку, на которой чернел синяк, оставленный явно не в текущем сражении.
— Значит, взять крепостную стену… — повторил Хаджар.
В своей жизни он встречал самые абсурдные и разные испытания, но это — ко всем демонам, оно явно оставило остальные позади.
Орун, отрежь портной ему яйца, не преувеличивал, когда говорил, что только один из сотни может пройти испытание шестого этажа.