Потом вспышка синего света — и вот на земле лежал бледный, исхудавший и даже постаревший Колин. Он скорчился на земле и что-то бубнил. Жалкий и несчастный, он мог лишь повторять:
— Пощади, пощади.
Хаджар же с неумолимостью прислужника бога смерти ковылял в его сторону. Он тяжело опирался на меч, кровь застилала ему взгляд, но он шел вперед. Шел к своей цели. Шел к покою Эйне.
Он все же добрался до адъютанта. Встал над ним и занес меч над головой.
— Остановись! — прогремел голос.
Едва ли не вся армия обернулась на громоподобный клич. На холме, в алых, словно кровавых латах, стоял мужчина. Высокого роста, с лицом, иссеченным шрамами и нечеловечески жестоким и свирепым взглядом.
— Господин, — рухнул на колени старик-слуга.
— Ты хоть знаешь, на кого поднял руку, смерд?! — гремел генерал Лаврийский. — Это мой сын! Остановись, или тебя постигнет судьба, которой тысячу лет будут пугать детей!
— Знаю ли я, на кого поднял руку? — произнесли разбитые губы Хаджара. — На труса. Насильника. Убийцу.
Со свистом меч рассек воздух.
Покатилась в сторону голова, изо рта которой так и не прозвучало последнего:
— Пощади.
Генерал на холме зарычал раненным зверем и взял в руки свой боевой молот.
Дальнейшего Хаджар уже не видел. Он падал на землю, засыпая так же блаженно и спокойно, как и в те годы во дворце.
Его сердце наконец сбросило немного веса. Он добился справедливости хотя бы для кого-то.
Теперь Эйне могла спать спокойно…
Глава 55
Ему снился сон. Удивительный и чарующий. Он, одетый в прекрасные шелковые одежды, сидел в своей комнате в «Чистом Лугу». Перед ним на маленьком столике лежала трубка, забитая душистым табаком. Рядом пыхтел пузатый чайник, распространяя сладковатый чайный аромат.
Напротив улыбалась девушка с разноцветными глазами и обласканными огнем волосами.
— Сыграй еще, — улыбнулась Эйне.
— Как скажешь.
И Хаджар заиграл. Свою лучшую песню. Для своего лучшего человека. Он играл так, как никогда прежде не играл и уже не будет играть. Только для нее. Девушки, которую он не полюбил, потому что не мог любить. И которую не полюбит, потому что ее уже не было в живых.
— Ты обманщик, Хаджар, — наконец произнесла Эйне.
— Почему?
— Ты говорил, что не превратишься из чудовища в красавца.
Они сидели так близко, что Хаджар чувствовал ее дыхание на своем лице.
Превратиться в красавца?
Он поднял перед собой руку. Та больше не была покрыта язвами, струпьями и гнойниками. Нет. Обычная загорелая кожа. Может, лишь слегка загрубевшая на ладонях.
— Что? — Хаджар не мог понять, что с ним произошло, пока в памяти не начали всплывать обрывки неясных образов.
Пещера. Дракон. Армия. Адъютант.