Он покончил с жизнью, разрушив собственные узлы и меридианы.
— Достойный поступок, — произнес Степной Клык, подошедший к Хаджару. Он достал из своего мешка какие-то клубни. — лучше смерть, чем нежизнь среди слуг Да’Кхасси.
С этими словами, под всхлипы Ирмы и Алеи, он положил клубни на рану солдата. Сперва ничего не происходило, а затем по покореженному металлу зазмеились побеги, на которых прорастали красивые, голубые цветы.
Спустя всего несколько секунд тело солдата превратилось в цветочную клумбу, которая постепенно уходила под землю.
— Так он сможет вернуться к праотцам, — шептал Степной Клык. — скверна Да’Кхасси не тронет его.
— Какой заботливый орк.
Хаджар, как и все остальные члены отряда, резко обернулся. Посреди окровавленного поля, спиной к ним, стояла девушка с белыми волосами. Трепался на ветру её бирюзовый плащ и, вроде, ничего не обычного, но Хаджар всем своим “я” ощущал исходящую от неё опасность.
Глухо зарычал волк, Азрея забила хвостом по бокам, а лошади, привязанные к колышкам, испуганно заржали.
— Да’Кхасси! — прорычал Степной Клык, обнажая свои гигантские топоры. — Нечестивое отродье демонов!
Глава 572
Девушка, нет… существо засмеялось. И в этом смехе не было ничего, что могло бы принадлежать человеку, эльфу или орку. Проклятье! Хаджар еще никогда не слышал такого… плотоядного смеха. Смеха, полного крови и чего-то низменно плотского.
— Разве не мы, демоны, когда пытались спасти вас, кусков плоти и костей, от гнета богов.
— Замолчи, презренная! — рявкнул Степной Клык. — Прими свой истинный облик! Этим нарядом ты никого не обманешь.
— Как скажешь, здоровяк, — продолжала смеяться тварь.
Её бирюзовый плащ внезапно окутал её плотным коконом, а затем будто втянулся в тело. Меньше через мгновение, перед ними стояла высокая женщина и единственным, что её объединяло с девушкой, был цвет белых волос.
И, видит Высокое Небо, Хаджар уже давно ни с кем не делил постель. А после его похождений в мире иллюзий, зов плоти, порой, просыпался даже при взгляде на маленькую Ирму, что говорило о многом.
Но даже не будь этого, он все равно воспринял бы это существо не иначе, как мечту юноши, только узнавшего о удовольствиях плоти.
Проклятье! Она была олицетворением похоти.
Отодвинувшись в сторону, она продемонстрировала сваленную кучу из человеческих тел. Высушенные, изорванные, с вырванными глазами, они навсегда запечатлели на своих лицах гримасы крайнего ужаса.
Но даже так, когда она, выставляя на показ свои безупречные ноги, обтянутые какой-то странной тканью, ноги, уселась на неё, Хаджар несколько мгновений не мог думать ни о чем, кроме того, как бы смог взять её.
Как бы прошелся ладонями по упругим бедрам, которые не прикрывала её подобие брони. Как поднялся бы выше, гладя плоский, открытый живот. Как яростно сорвал бы то, что закрывало её высокую, крепкую грудь. Как стянул бы рукава с её гибких рук. Как развернул бы животом к земле, согнул и жестко взял сзади, сжимая персиковые ягодицы. Как…
Несильно, но ощутимо, за плечо Хаджара прикусила рычащая Азрея. Тот мгновенно пришел в себя. Сгоняя остатки наваждения, он оглянулся.
Степной Клык, все так же скаля клыки, не попал под эффект её чар. Чего не скажешь о учениках школы “Красного Мула”. Те, валяясь на земле, трогали себя по-всякому. Смотреть на это было неприятно, так что Хаджар отвернулся.
— Охраняй их, — шепнул он Азрее.
В глазах тигра промелькнуло понимание и тот одним прыжком приземлился рядом с Ласканцами.
Проклятье, если бы они не увязались с ними, то в грядущей битве с тварью на стороне Хаджара мог бы сражаться Древний тигр!
— Что это было? — спросил Хаджар — И кто ты такая?
— Не разговаривай с нем, Северный Ветер! — выкрикнул Степной Клык. Только теперь Хаджар понял, что пусть орк и не находился в том же состоянии, что и трое Ласканцев, но пошевелиться не мог. — Не смотри ей в глаза, не задавай вопрос и не слушай её! Она лишь приняла форму человека, но эта тварь так ужасна, что речная гладь, в которую она посмотрит, станет болотом и…
— Помолчи, красный бугай, — белокурая Да’Кхасси сжала ладонь и губы Степного Клыка сомкнулись. — Так-то лучше.
Изгибаясь так, что позавидовала бы любая танцовщица и жрица любви, она отодвинулась от кучи тел и, качая бедрами, направилась к Хаджару.