Читать книгу «На все четыре...» онлайн.

– Усохни, «утешитель» - из-за второго плеча Дона, и не думающего уходить, появилось злое лицо Серафимы-Хиросимы. - Вали давай. Тебе же русским языком сказали: тебе тут не рады.

– А ты чо так базлаешь? - Браза тоже злобно щерится в ответ, но обороты сбавляет. Одно дело наезжать на безответную жертву, или, даже, на мелкого пацана и, совсем другое дело, когда напротив тебя стоит трое противников. Поневоле призадумаешься. - Тебя вообще кто спрашивает? Твой день 8 марта, так что сиди и молчи.

– Съе...сь отсюда, обезьяна, - напротив Бразы уже стояло не трое, а пятеро противников. Мы с Грекой присоединились к линии защитников, встав по краям. Впрочем, линия была не прямой, а изгибалась дугой, охватывая армяшку в полукруг. — Или ты человеческого языка не понимаешь? - Ну Грека был «сама дипломатичность».

– Э-э, брат, зачем обзываешься? - армянчик откровенно струхнул и давал заднюю, аж отступил на полшага назад, ну Грека-то выглядел представительно. Здоровый кабаняка. - Мы с тобой не конфликтовали...

– «Не брат ты нам, гнида черножопая!» - я не мог упустить возможность произнести эту крылатую фразу. Впрочем, местная молодежь если и смотрела этот фильм, вряд ли растаскивала его на цитаты. У них свои фильмы и герои. А мне с детства мечталось произнести эту фразу с таким же гордым и независимым видом. - Беги отсюда, пока можешь.

Не знаю, что он мне ответил бы, но договорить нам не дали. К нам несся Сиплый, размахивая своим шокером. Причем, не один, а парочкой новых охранников.

Впрочем, и он не стал накалять и без того наэлектризованную обстановку. Вклинившись между нами он, криком, и размахивая своей игрушкой, развел всех по разным углам ринга. Однако, довольно мирно. Даже никого не вырубил. Так тут это и не понадобилось. Браза, словно только дожидался его прихода, сразу сдал назад и усвистал к себе в коморку. Да и мы, лишившись противника, не стали лезть в бутылку и разошлись без споров. Но настроение у меня, вроде, выровнялось...

Но не надолго. Ровно до начала вечернего представления. Как только увидел в окошке толстую тушу Шварца и его стеклянный барабан, так сердце снова заныло от дурных предчувствий.

– Первый участник сегодняшнего боя у нас под номером 16, - ведущий с почтением приял в свои руки шар, вынутый ему Шварцем, глянул в свой список, и тут же с тройным воодушевлением заорал во все горло. - Это наш непобедимый чемпион! Качан! Герой мая месяца! Прошедший подобный турнир от самого начала и до конца и победивший всех своих соперников!

Мда, чемпион это кисло. Не хотелось бы попасть на него. На все четыре боя (1/8 финала, 1/4, 1/2 и финал) меня почти наверняка не хватит. Но мне кровь из носу нужно возвращать Сову домой, так что я надеюсь, что, хотя бы, первый противник окажется мне по силам. А нарваться на чемпиона в самом начале... Не, не хотелось бы.

– Второй участник сегодняшнего боя, - ведущий принял и второй шар, поданный ему толстяком - номер 9!.. Это Нава!

Чёрт. Сердце опять резко кольнуло в груди. За что так девчонке-то?

Она вышла из своей каморки с таким видом, словно не понимала, чего от неё хотят. На ее лице казалось остались одни только глаза, полные невыносимой тоски и печали. Да и вообще, девчонка казалась уже больше чем наполовину там... За кромкой. А здесь только бледная тень от прежней Навы.

Создавалось впечатление, что она не осознает, что происходит. На сунутую ей в руки шашку она посмотрела чуть ли не с изумлением. Что за бессмысленный предмет? Единственное, что еще вызывало у неё некое подобие интереса - беснующиеся лица зрителей. Она подошла к решётке, окружающей арену (забытая шашка упала на песок), взялась за прутья решетки и долго всматривалась в зрителей, словно искала кого-то.

Не найдя искомого, она опустила голову. И, хотя, водопад распущенных черных волос закрыл ей лицо, я был уверен - девчонка плачет.

– Отпустите девку! Вы что, не видите, она не в себе! - крикнул кто-то запертых гладиаторов. Кажется это был Арбуз?

– А ну, завалил хлебало! - рявкнул выскочивший на арену Сиплый и саданул дубинкой по окошку говоруна.

Он с напарником подскочили к Наве, сунули ей в руки подобранную шашку и подвели к центру ринга, где все это время возвышалась гигантской статуей туша Качана. Поставив девчонку напротив чемпиона, надсмотрщики тут же порскнули в стороны.

Нава подняла голову. Она посмотрела на шашку в своей руке, на настороженного Качана, выставившего перед собой свой меч, на беснующихся зрителей и, кажется, до неё-таки дошло что все это значит. Понимание осветило её лицо. Отведя руку с зажатой в ней шашкой максимально далеко от себя - буквально параллельно земле, она разжала ладонь. Клинок мягко упал в песок арены. Сама же она делает шаг навстречу Качану и опускается перед ним на колени, протягивая руки и наклоняя голову. Волосы опять скрыли ее лицо, но вся эта мизансцена и без того была ясна, как божий день. Она отказывается сражаться, принимая всё что преподносит ей жизнь со смирением святой.

Качан был явно растерян. Он недоуменно глядел на коленопреклоненную девичью фигурку. Потом поднял взгляд и озадаченно оглянулся по сторонам, словно в поисках подсказки, и поднял взгляд на вип-трибуну, где восседал Шварц.

Взгляды двух толстяков встретились. Шварц, словно только этого и ждал (и, как будто, много раз это репетировал) медленно и величественно поднял свою жирную лапку, сжатую в кулак с оттопыренным в сторону большим пальцем. Протянул её вперед и резко повернул кулак пальцем вниз. Тоже мне, «император недоделанный» выискался. «Вершитель судеб». Тля!

У Качана расширись глаза. Он перевел взгляд на девочку, на её шашку, лежащую в стороне, снова перевел взгляд на Шварца и подбородком указал на неё, недоуменно вскинув брови. Шварц нахмурился и тряханул своей рукой, подтверждая - палец вниз! Убей!

Качан опять посмотрел на девочку. Нахмурился уже сам. Поднял взгляд на всесильного правителя и медленно отрицательно покачал головой. Взбешенный отказом Шварц ещё раз потряс кулаком, показывая свою волю, но Качан отвернулся от него. Поставив свой меч острием вниз перед собой, он положил свои руки на его крестовину и, гордо подняв голову, застыл неподвижной статуей, отказываясь смотреть куда бы то ни было. Ни на девчонку у своих ног, ни на беснующегося правителя восточников, ни на притихшую толпу. Он смотрел вперед. В никуда.

Ситуация явно патовая. Как заставить сражаться тех, кто отказывается это делать? Да хрен его знает! Не думаю, что надсмотрщики рискнут подталкивать Качана силой, когда у него в руках его дрын. И, что же делать?

Похоже, об этом задумался и Шварц. Подозвав к себе взмахом руки подскочившего Кержака, он что-то приказал тому. И Кержак, послушно кивавший на каждое сказанное ему слово, мгновенно испарился.

Потянулись тягучие минуты напряженного ожидания. Ничего не происходило. Качан по прежнему стоял неподвижной статуей, кажется, даже, не шелохнувшись. Шварц чего-то ждал, откинувшись на подушки на своём лежаке. И только Нава, видимо устав стоять на коленях, опустилась на песок и легла на бок, свернувшись в комочек. Все чего-то ждали.

И они-таки дождались! Минут через двадцать распахнулась калитка в решётке, ограждающей арену, и Кержак с Сиплым впихнули внутрь... Да-да. Того самого Кирилла-Краба, что задурил голову девчонке.

– Если она не встанет, то с Качаном будешь драться сам, - злобно шипел ему в спину Кержак.

Толстяк, похоже, услышал эти слова и статуя, которую он изображал, шевельнулась. Повернув голову в сторону нового действующего лица, он кончиком своего меча подцепил валяющуюся шашку и швырнул её к его ногам. Словно говоря: "Давай. Бери и покончим с этой мелодрамой"

Но нет. От боевого оружия этот трус отпрянул, как черт от ладана. По огромной дуге, стараясь всё время быть максимально далеко от стоящего в центре чемпиона, он испуганной крысой просеменил к лежащей девушке.