Мы вместе прошли через весь двор к небольшому покосившемуся деревянному сарайчику, с грубо сбитой из потемневших от времени и рассохшихся досок дверью и покрытого крышей из старого, усыпанного опавшей листвой шифера. Слева от входной двери располагалось небольшое окно с шестью квадратами стекол, закрепленных на наборной раме деревянными штапиками, и засиженных мухами. Хозяйка откинула простой железный крючок, на который запирался этот местный Форт-Нокс и открыла дверь.
Я зашел внутрь и огляделся. Изнутри сарайчик был почти таким же, как и снаружи, старым, повидавшим много на своем веку, но, на удивление, опрятным и чистеньким. Площадь всего метров восемь. Узкая металлическая кровать с панцирной сеткой, застеленная и покрытая сверху зеленым хлопковым покрывалом, небольшой старый двустворчатый шкаф светло-коричневого цвета с покосившейся дверью, маленькая тумбочка в изголовье кровати. У второго окна, расположенного напротив входа, стоял небольшой деревянный столик, застеленный белой клеенкой с цветочками и две деревянные табуретки. А мне, ей богу, все нравится. Меблировка сарайчика минималистична, а много ли мне одному надо? Зато буду проживать как король один и без соседей.
— Туалет и летний душ во дворе. — прервала мои размышления хозяйка и поинтересовалась: — Ну что подходит?
— Подходит, — кивнул я. — Ашот сказал цена три рубля за ночь?
— Да, доплатишь еще три рубля, буду кормить три раза в день, — ответила мне хозяйка.
— Соглашайся, — закивал мне Ашот. — Степановна готовит так, что пальчики оближешь, сам бы каждый день у нее столовался, да времени сюда ехать нет.
— Согласен вместе с питанием. Хочу заселиться предварительно на месяц, а там посмотрим, — подтвердил я свое первоначальное решение.
— Ну вот и хорошо, — обрадовался Ашот, — пойдем к машине за твоим рюкзаком, а то мне еще других пассажиров в профилакторий везти надо.
Я прошел за Ашотом, забрал свой рюкзак из багажника и, расплатившись с ним, вернулся обратно. Девчонка в беседке исподтишка глянула на меня, когда я проходил мимо, и я опять подмигнул ей, а она, прыснув со смеха, приняла неприступный вид и снова уткнулась в книжку. Хозяйка ждала меня внутри сарайчика. Она уже принесла чистую постель, которая аккуратно сложенная лежала на кровати. Сейчас она вытирала старой тряпкой пыль со стола. Услышав мои шаги, хозяйка развернулась и строго на меня посмотрела.
— В общем так Юра, меня зовут Надежда Степановна, я хозяйка этого дома и по всем вопросам можешь обращаться ко мне. В комнате не курить, водку не пить и девок не водить.
— Понял вас, Надежда Степановна, — я поставил рюкзак на пол, — а меня Юра зовут. Можете не беспокоиться, я спортсмен, не курю, не пью и по девочкам не пока бегаю, потому как молод ышшо. Спорт нынче– это наше все.
— Ну вот и хорошо, — сразу подобрела Степановна. — За вещички свои не волнуйся, у нас тут не воруют. Люди отдыхают хорошие, семейные, все с детками. Один ты без семьи, поэтому тебе сарайчик и сдаю. Давай сразу расплатишься, за сколько ты сейчас сможешь.
— Да, я сразу за месяц вам дам сто восемьдесят шесть рублей и еще сто четырнадцать рублей сверху, чтобы у вас в доме лежали на всякий случай. — Сказал я, положив на стол триста рублей, оставляя себе пятьдесят пять рублей на мелкие расходы.
— Хорошо, — довольно кивнула Степановна. — У нас хоть и не воруют, а у меня в доме твои деньги целее будут. В общем располагайся. Если хочешь, я тебя сейчас покормлю. Завтрак у нас обычно в восемь, обед в час, а ужин в шесть вечера. Опоздаешь, ничего страшного. Я подогрею потом.
— Спасибо, поем с удовольствием, а то я, признаться, порядком проголодался в дороге, — обрадовался я предложению.
— Подходи минут через десять, там во дворе есть стол под навесом, я пока тебе все вынесу и накрою.
Уже через десять минут я, переодевшись в легкие шорты, майку и сланцы, с аппетитом хлебал густой наваристый борщ с большими кусками мяса. Передо мной еще стояла тарелка макарон с большой котлетой и миска салата из свежих огурцов с помидорами и зеленью, все это великолепие было заправлено одуряюще пахнущим кубанским душистым маслом. Если здесь так кормят каждый день, то я точно не прогадал с выбором места базирования. Набив живот до отвала, я решил не тянуть и разведать окрестности. Поэтому, заперев свой сарайчик на навесной замок, который лежал вместе с ключом на подоконнике, я вышел со двора и, пройдя совсем немного, оказался на улице Черноморской, по которой Ашот меня и привез сюда.
Если пройти по главной дороге еще пару километров, то она перейдет в самую длинную улицу Анапы — Пионерский проспект, который тянется больше чем на десять километров параллельно береговой линии через поселок Джемете и и так до самой Анапы. Вдоль этой длинной улицы и расположены основные пионерские лагеря и базы отдыха, которыми славится этот курорт. Мне в Анапу не нужно, поэтому я не пошел по главной дороге, там, где она делала поворот на Пионерский проспект. Вместе с другими отдыхающими, направляющимися после обеда на пляж, я спустился по дорожке вниз к песчаным дюнам и уже буквально через пять минут, пройдя между двумя заросшими зеленью высокими дюнами, вышел на широкий, метров под двести, от моря до дюн, песчаный пляж. Море пенилось барашками небольших волн, сверкало отраженными солнечными лучами, и было какого нереально сине-зеленого цвета. Как же я соскучился по этому чудесному виду! Как будто сто лет не был на море. Весь пляж у берега был усеян загорающими людьми, напоминавшими колонию морских котиков, подставляющих свои бока теплому солнышку. Я, держа в руках свои сланцы, шел по обжигающе горячему песку и глупо улыбался, наслаждаясь ярким солнцем, этим горячим песком, гулом многочисленных людских голосов, шумом прибоя и запахом моря.
Обалдеть, как здесь здорово! Бросив свои вещи просто на песок и не заботясь об их сохранности, я буквально влетел в воду и, пробежав метров пятнадцать, пока вода не дошла мне до пояса, нырнул в восхитительно прохладную воду, изо всех сил работая руками и ногами, чтобы проплыть под водой подальше. Проплыв метров двадцать под водой, я, отфыркиваясь, вынырнул и стал грести мерными взмахами рук, уплывая все дальше и дальше от шума толпы в открытое море. Я плыл, делая вдох через каждые четыре гребка, про себя считая взмахи. Сделав ровно пятьсот, остановился и развернулся, охватывая взглядом растянувшуюся передо мной линию берега. Все побережье, сколько охватывал глаз, было усыпано тысячами маленьких людских фигурок. Отсюда не было слышно шума разговоров и детских воплей, только плеск волн и крики чаек, шныряющих тут и там над волнами. Вдалеке, в легкой туманной дымке, виднелась сама Анапа. Я лег на спину и, удерживая себя легкими ленивыми движениями рук и ног, просто наслаждался тишиной и покоем.
Мерно качаясь на волнах, я вспоминал события, предшествующие моей поездке на море, и не в первый раз спрашивал себя, правильно ли я поступил, уехав так надолго и оставив Марину одну. С одной стороны, может, лучше было бы остаться в городе, чтобы быть поблизости на всякий случай. А с другой стороны, а чем я реально мог бы ей помочь? Она правильно сказала, что ни с милицией, ни с Вахо, я ей не подмога, не тот у меня сейчас масштаб. К тому же, мне действительно требовалось привести себя в порядок, восстановиться после тяжёлой травмы и обдумать планы на дальнейшую жизнь.
Все то, что я планировал себе до этого, полетело к черту, разрушенное в один момент предательством Тимы. Теперь нужно будет как-то корректировать свои жизненные планы. Мать отпустила меня с неохотой, опасаясь, что со мной и на море может что-нибудь случиться. Но я убедил ее, что так будет лучше для моего здоровья, припомнив, что и доктор мне посоветовал длительный отдых на курорте. Тогда она пыталась всучить мне деньги, но я и тут сумел отбиться, показав ей пачку денег, которую собирался взять с собой, при этом привычно соврав, что заработал их тренировками и на разгрузке вагонов.
Полторы тысячи рублей, которые оставались от моих богатств, я спрятал в спинке дивана, аккуратно открутив боковину изнутри положил туда между планками деньги и закрутил боковину снова. В общем, собраться мне удалось достаточно быстро, и буквально через два дня после разговора с Мариной, я уже садился в проходящий поезд из Москвы до Анапы. Я договорился с Мариной, что буду ей позванивать время от времени, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Ну и естественно, буду звонить матери, точнее соседям, чтобы они передали уже ей, что я жив и здоров.
— Эй, парень, у тебя все в порядке? — вывел меня из размышлений крик какого-то мужика.
Вскинув голову, я увидел парочку мужчин и женщин на катамаране, проплывавших неподалеку от меня. Я помахал им рукой, показывая, что у меня все нормально, и не спеша погреб к берегу.
Вечером, за ужином, я познакомился с соседями по двору. Как и говорила Надежда Степановна, здесь снимали комнаты в основном семейные пары с детьми. Самой взрослой из детворы была как раз девчонка из беседки, которую я увидел при заселении. Она приехала сюда вместе с родителями и младшим братом. Её отец — Федор Ильич Столяров, компанейский мужик, слегка за пятьдесят, инженер из московского проектного института, сразу подошел ко мне познакомиться. Он представил мне свою супругу Софью, слегка полноватую, но симпатичную даму, немного за сорок, дочь Светлану, которая перешла в десятый класс, и сына — десятилетнего оболтуса Ваню, который, сразу почувствовав во мне родственную душу, предложил пойти на рыбалку. Я обещал подумать над его предложением.
Как то так вышло, что уже буквально через час мы довольно непринужденно общались со всем семейством Федора Ильича и даже его дочь Светлана, державшаяся по началу скованно и немного высокомерно, присоединилась к нашему разговору на тему путешествий во времени, который начался с повести Герберта Уэлса «Машина времени», а потом плавно перетек на повесть Кира Булычева «Сто лет тому вперед». Именно эту книгу и читала Светлана в беседке. Я сразу же вспомнил, что очень скоро должна появиться экранизация этой повести, в виде телесериала в пять серий и не преминул поделиться этим знанием со своими новыми знакомыми. Свою информированность я объяснил, сославшись на шапочное знакомство с одним из участников съемок, вызвав этим восторженные вопли у Светланы и Ваньки.
— Путешествия во времени, при всей их занимательности, абсолютно невозможны, — посмеивался Федор Ильич. — Куда вы денете парадокс случайного или намеренного убийства своего дедушки, который в итоге не родит вашего отца, и поэтому и ваше появление на свет под вопросом? А значит, и убить вашего дедушку будет некому, и он останется жить. В таком случае получается неразрешимое противоречие.
— Если мы с вами будем иметь в виду одну реальность, то вы наверное правы, хотя и тут могут существовать некие механизмы защиты реальности, которые просто не дадут вам совершить значимых изменений — улыбнулся я — например, при попытке убить своего дедушку, или другую значимую для течения истории персону, у вас ничего не получится, вплоть до уничтожения вас как источника возмущения. Тогда на примере с убийством дедушки получается, что вы убивая дедушку, и тем самым себя, закольцовываете петлю времени и просто стираете последствия своего глупого поступка, а вне этого кольца, ваш дедушка продолжает жить, а вы следующий его уже не убиваете. Или, если взять теорию Эверетта, о мультивселенной, то вы можете попасть в прошлое и даже изменить его, но это будет не прошлое вашей родной реальности, а совсем другое прошлое. Ваше попадание в прошлое, создаст отдельную реальность, которая будет отличаться от исходной именно тем, что вы там натворите, и убийство дедушки уже не сотрет вас, так как это будет уже не ваш дедушка.
— Вы, молодой человек, являетесь поклонником теории мультивселенной? — Рассмеялся Федор Ильич. — Но это же ничем не подтвержденная теория. Просто упражнение для ума. Вы только представьте, ведь каждый раз для возникновения новой реальности нужно создавать новую вселенную со всеми составляющими ее материальными объектами. Откуда вы возьмете столько вещества, запасы которого и в нашей с вами родной вселенной довольно ограничены? Причем, обратите внимание, по этой теории, любая развилка ведет к созданию новой вселенной, и так до бесконечности. Это просто физически невозможно.
— Ну почему же невозможно, — продолжал упорствовать я — А если весь наш мир виртуален, то есть все вокруг, и мы тоже — это некие формулы, или, как у некоторых мистиков — волновые колебания некоей изначальной субстанции отличающиеся разной частотой, и вся наша материальность, это только иллюзия. Ведь ученые уже доказали что-то как мы воспринимаем мир, это своеобразная иллюзия. Пчела, например воспринимает окружающий мир совершенно по другому. В таком случае создать новую иллюзию с чуть-чуть другим течением событий, можно из изначальной реальности простым копированием. Если признать некую виртуальность мира в его основе, то ограничение на количество копий будет зависеть от мощности вычислительной машины, которая и создает эти бесконечные реальности.