— Как вы себя чувствуете? — спросил Седой по-английски. На удивление мало ошибок, вот только произношение оставляет желать лучшего.
— Замечательно, — прохрипел в ответ Джон, — никогда не чувствовал себя лучше.
— Значит, вы понимаете меня, — усмехнулся собеседник, — может поговорим?
— Нам не о чем разговаривать, — отмахнулся Шеридан.
— Это вам только кажется, — нараспев произнес Седой, — поверьте, Джон, у меня есть чем вас удивить.
Он повернулся к здоровяку и недвусмысленным жестом кивнул головой на выход. Помощник немедленно повиновался.
В голове шумел прилив, не давая сосредоточиться. Прячущаяся за тоненькой шторой боль слегка пошевелилась, напомнив о себе. Джон закрыл глаза и отвернулся, однако мысленно подметил, что китаец назвал его по имени.
Впрочем, а чему я удивляюсь? Асур наверняка сообщил хозяевам не только мое имя, но и всю подноготную разговора с Джарвалем. Иными словами, проклятые китайцы и так знают обо мне почти все.
Зачем тогда допрос?
— Что вам от меня нужно? — скривившись, процедил Джон.
— Мне нужны ответы на вопросы.
— Предпочитаю сдохнуть, оставив вас в полном неведении.
Седой нахмурился.
— Ваше упрямство мне вполне понятно, Джон. Вы — сильный духом человек и достойный соперник. Мои подчиненные убеждены, что могут сломить вашу волю. Но я склоняюсь к обратному утверждению.
Джон ухмыльнулся.
— Тогда к чему вся эта комедия?
Он снова отвернулся и равнодушно уставился в угол.
— Хочу вам предложить, — задумчиво протянул Седой, — а давайте поступим так: я кое-что расскажу, а вы просто послушаете. Вас ведь не сильно затруднит просто слушать? Не вступит это действие в противоречие с вашими убеждениями?
Джон ухмыльнулся.
— А после рассказа, если у вас будет на то желание, мы поговорим. И тогда, если вы захотите, конечно, то сможете переменить собственное решение. И никто вас за это не осудит.
— Говорите, — не стал спорить Джон, — заткнуть уши я не могу — руки связаны. Так что у меня нет выбора.
— Выбор есть всегда, — назидательно произнес Седой.
— Азиатская философия, — отмахнулся Джон.
— Это у Западного мира философские доктрины, а Восточная мудрость — совокупный жизненный опыт многих народов. Жизнь полна боли и страданий, но именно благодаря им мы понимаем, что все еще живы. Не так ли, Джон?
— Чего вы от меня хотите? — прохрипел Джон. — Покаяния? Не дождетесь! Подчинения? Тем более!
— Не нужно грубости, Джон. Ваши эмоции вызваны причиненным насилием. Я мог бы извиниться за действия своих людей, но ведь это их работа и служебные обязанности. Они их исполняют в четком соответствии с моим приказом. Ничего личного, Джон, только бизнес. Кажется, так у вас на Западе говорят?
Шеридан скривился, но промолчал, желания спорить не было. Внезапно захотелось выбраться из собственного тела, уползти в самый темный закуток этого подземелья, свернуться калачиком и там спокойно умереть.
Китаец не унимался:
— А если вы сопоставите факты, то придете к неизбежному выводу, что сами поступили бы точно так же. Необходимость владения информацией, толкает на совершение определенных действий.
— Хватит оправданий, — простонал Джон, — меня уже тошнит от ваших сентенций. Хотите что-то рассказать? Валяйте! Но не нужно промывать мне мозги. Вы только зря тратите время.