— Открыто!
Наверняка это бабуля. Хочется рассказать ей, как прошёл день, но на пороге стоит мама с подносом в руках.
— Я думала, что ты проголодалась.
Ого-о… Она решила принести ужин прямо в комнату. Это что-то новенькое. Интересно, делала ли она так раньше? Приносили ли еду Аньке? Заботилась ли о ней?
— Спасибо. Действительно. День пролетел незаметно.
Желудок урчит, когда мама ставит поднос на стол, а мой взгляд падает на два отварных яйца, разрезанных пополам и посыпанных зеленью, и аппетитный сэндвич с малосольной рыбой. От травяного чая исходит приятный аромат. Я обхватываю кружку руками, притягиваю к губам и делаю небольшой глоток, чтобы просмаковать вкус. Лёгкая кислинка ничуть не портит его, разбавляет и делает более насыщенным.
Мама присаживается на край кровати.
— Как ты себя чувствуешь?
Мама говорит тихонько, словно прощупывает почву.
— Всё нормально. Ты даже не будешь ругаться, потому что я вернулась позже времени?
Отрицательно покачнув головой, мама теребит края белоснежного свитера. Неужели ей холодно? Вроде бы в доме тепло…
— Я не виню тебя. Сегодня ты пережила сильнейшее потрясение. Я доверяю тебе и знаю, что ты не станешь связываться с сомнительными ребятами. Если ты гуляла с кем-то, значит, этому человеку можно доверять.
Ого!.. Неожиданно!
Ненадолго рука с сэндвичем повисает в воздухе.
— Я знаю, что тебе хотелось победить на соревнованиях. Ты могла оставить Свету, но не сделала этого. Врачи сообщили, что пара минут промедления негативно сказалась бы на дальнейшем прогнозе.
— Она пришла в себя?
— Да, пришла. Пару недель ей теперь придётся провести в больнице. Всё-таки нагрузка на сердце была большая. Всё обошлось только благодаря тебе. Георгий спросил, чего бы ты хотела. Ему хочется отблагодарить тебя.
— Ничего. Это нормально. Так поступил бы любой человек на моём месте. Если Синица действительно перестанет нападать на Ан… м-меня, то мы будем в расчёте.
— Ты слишком добрая, милая, — улыбается мама.
Вижу, что на её ресницах дрожат слёзы, но женщина умело скрывает их.
— Мне хочется попросить у тебя прощения, ведь… утопая в работе, я не понимала самого главного — жизнь слишком коротка и хрупка. Ты уже превратилась в такую красивую взрослую девушку, а я не успела даже запомнить, какой ты была в первом классе. В прошлом случилось столько всего… Чувство вины пожирало меня изнутри, и я не могла сосредоточиться на твоём воспитании. Обман с каждым годом креп ещё сильнее, как и вина, превратившая моё сердце в камень. И теперь я понимаю, что упустила самое главное. Я не видела почти, как ты становилась такой доброй… как ты росла.
Эй!
Притормозите коней!
Эти слова должна Анька услышать, а не я.
Может, мама решится на откровенности позднее?
— Мам, не нужно. Правда. Всё нормально. Мы могли бы вернуться к этой теме чуть позже. Я и без того устала сегодня, перенесла серьёзный стресс.
Я отправляю в рот половинку яйца и с наслаждением причмокиваю губами. Желток был вынут, перемешан с майонезом и чесноком, а потом им снова начинили белок. Как же это божественно! Папа тоже любил готовить такую вкусняшку по праздникам.
— Наверное, ты права, но я не знаю, отважусь ли завести этот разговор снова. Я хотела тебе сказать, что ты не одна.
Глаза ползут на лоб. Она сейчас расскажет обо мне? Ну то есть… о сестре-близняшки? Руки трясутся.
— Нет… Я не могу так. Это не только моя тайна. Я не смею рушить жизни, которым может быть лучше без нас.