Читать книгу «Город и его ненадежные стены» онлайн.

Разбираясь с ворохом ежедневных обязанностей, я время от времени вспоминал наш разговор с Соэдой, в котором речь шла о Коясу, и отмечал наиболее важные моменты в блокноте, чтобы ничего не упустить и не забыть. Просматривая эти заметки, я обдумывал каждый пункт. И многих из них не понимал. А точнее сказать - большинство. Знал ли Коясу заранее, что он скоро умрет? Предвидел ли он свою смерть и именно поэтому оставил инструкцию по поиску нового директора в ящике своего стола? Принял ли он эти меры именно для того, чтобы быть в состоянии (хотя и будучи уже мертвым) самостоятельно выбрать преемника?

Предвидел ли он, или, возможно, даже знал наверняка, что я пришлю свое резюме?

Все это оставалось мне неизвестным. При взгляде на заметки в блокноте я каждый раз тяжело вздыхал. Порядок вещей был где-то нарушен. Я не мог понять, что являлось причиной, а что - следствием. В последний раз, когда я встречался с Коясу, он сказал, что я обладаю определенными способностями, потому что однажды уже потерял свою тень. Я не мог вспомнить точную формулировку, но звучало это примерно так. С тех пор слово «способности» прочно засело у меня в голове. Оно звучало угрожающе. «Способности», думал я. В чем же заключаются мои способности?

Я растапливал печь, и, глядя на мерцающее пламя, ждал появления призрака Коясу. Было много вещей, о которых мне нужно было его спросить. Я оказался здесь не просто так, что-то меня сюда привело. Без сомнения - я это чувствовал. Но не мог понять, что именно это было. В чем смысл моего появления в этой библиотеке? Вот о чем я хотел его спросить в первую очередь. Но получу ли я ответ на этот вопрос, я не знал.

Вот только мое ожидание было напрасным, Коясу - или его призрак - не появлялся. Телефон, по которому он обещал мне позвонить, тоже молчал. Могут ли призраки являться кому-либо по своей собственной воле и исключительно благодаря собственным усилиям? Или им необходима «помощь свыше» - что бы это ни означало?

Конечно, я не мог этого знать. До встречи с призраком Коясу я никогда не видел привидений и уж тем более с ними не общался. Я представления не имел, через что должен пройти умерший человек, чтобы превратиться в призрака, или где и как он приобретал «способности» к этому, но был почти уверен, что далеко не все мертвецы могут стать призраками. В конце концов, это были не те вопросы, на которые можно было ответить при помощи логического мышления. Во- первых, я даже не знал точно, что такое «призрак». У меня было смутное представление о том, что призрак, если допустить, что они существуют, являлся чем-то бесформенным, прозрачным и парящим в воздухе. Но, это, конечно, было не более чем предположение, основанное на стереотипах, вроде: «Бог - это седой бородатый старик с тростью и в белых одеждах». Когда Коясу был жив, то обладал разумом, который направлял его действия. В этом не могло быть никаких сомнений. Он сам привел это определение: сознание - это ощущение разумом своего физического существования.

Но при этом он сомневался, что призрак, у которого уже не было разума, все еще может иметь сознание и действовать в соответствии с ним. Можно сказать, что он сам был сбит с толку. Даже призрак не знал, чем именно он является. Тогда как я, будучи живым человеком, мог это знать? Прикованный к своему хрупкому телу в реальном мире, я мог только терпеливо ждать, что Коясу явится мне, когда ему позволят это сделать обстоятельства. В подвальной комнате царила полная тишина, только слегка потрескивали поленья в печи.

Но Коясу не появлялся. С момента нашего разговора с Соэдой в директорском кабинете прошло около недели. Зима тем временем становилась с каждым днем все суровее. Всего за одну ночь выпал почти метр снега. Я никогда не видел такого количества снега, так как большую часть своей жизни провел в мягком климате Тихоокеанского побережья. Все утро я расчищал склон от ворот до входа в библиотеку большой алюминиевой лопатой. Мне никогда раньше не доводилось чистить снег. Но кроме меня в библиотеке работали одни женщины. Я был здесь единственным мужчиной. И мне было даже приятно думать о том, что ты иногда можешь оказаться чем-то полезен просто в силу этого обстоятельства. Утро было великолепным, воздух - свежим и морозным, и на небе не было видно ни облачка. Густые тучи, принесшие снег, ушли дальше или просто рассеялись, высыпав на землю все свое содержимое.

Занятие физическим трудом впервые за долгое время подарило мне неожиданную ясность мыслей. Вскоре моя рубашка промокла насквозь от пота. Я снял куртку и чистил снег, щурясь от яркого утреннего солнца. Небольшая птичка с желтым клювом чирикала, сидя на соседнем дереве, и время от времени я слышал, как комья снега, тяжелые и влажные, падают с широких сосновых ветвей на землю, будто выскальзывая из чьих-то рук. С водосточных желобов свисали почти метровые сосульки, сверкавшие на солнце, будто наточенные пики. Втайне я хотел, чтобы снег сыпал и дальше. Тогда мне не пришлось бы размышлять о разуме, призраках и тому подобных вещах, а можно было бы просто махать лопатой до самого вечера с абсолютно пустой головой. Возможно, это было именно то, в чем я нуждался в данный момент - конечно, только до тех пор, пока мои мышцы были способны выполнять такую тяжелую работу.

Закидывая снег в кузов грузовика, я думал о зверях, погибших от голода и холода. После каждой зимней ночи некоторые из них оставались лежать под белыми сугробами за стеной. Как люди, принявшие смерть за грехи других. Снега в городе было, конечно, не так много, как здесь, но он все равно приносил смерть.

Стоя среди сугробов и глядя на голубое небо надо мной, я снова и снова терял ориентацию в пространстве. Какому миру я теперь принадлежу?

Я НАХОЖУСЬ ВНУТРИ СТЕНЫ ИЛИ СНАРУЖИ?

В понедельник библиотека не работала, и с утра я, взяв нарисованную для меня Соэдой карту отправился на кладбище, чтобы посетить могилу Коясу. В руке у меня был небольшой букет, купленный в цветочном магазине возле вокзала.

Когда я шел по пустым утренним улицам с цветами в руках, то ощущал себя кем-то другим. Например, я представил, что мне семнадцать лет, и я иду к дому своей подруги в день ее рождения. Это было странное чувство, будто я пытался сбежать от своей нынешней реальности в другое время и пространство.

Или, может быть, я на самом деле был где-то в другом времени и пространстве? И тот, кого я видел утром в зеркале, вовсе не являлся мной. Он всего лишь выглядел так же, как я. У меня не получалось избавиться от этих мыслей.

Кладбище находилось на окраине города, у подножья горы. Мне пришлось подняться по шестидесяти каменным ступеням, местами очень скользким, потому что снег, который лежал там уже несколько дней, смерзся в плотную корку. Могилы семьи Коясу находились на пологом склоне за храмом в задней части кладбища. Они были богатыми и ухоженными, что указывало на статус Коясу как знатной и уважаемой в городе семьи. Одна из могил принадлежала супругам Коясу и их сыну.

Как и сказала Соэда, эта могила была заметна издалека благодаря большому новому памятнику. После смерти Коясу прах всех членов его семьи был перезахоронен и установлено новое надгробие. Коясу наконец-то смог воссоединиться со своей семьей, что, вероятно, было его самым большим желанием. Я был за него даже рад. (Наверняка это он тоже спланировал заранее.)

Памятник был очень простым и не имел никаких украшений. Плоский и гладкий, как монолит из фильма «Космическая одиссея 2001 года». С первого взгляда было понятно, что сделан он из очень дорогого мрамора. На памятнике были выгравированы три имени: «Коясу Тацуя», «Коясу Мири» и «Коясу Шин».

Я несколько раз тихо повторил имя жены Коясу: «Мири». Оно имело глубокий смысл: «познавшая истину». Было грустно думать о том, что женщине, носившей такое имя, пришлось покончить с собой.

Под каждым из трех имен были выгравированы годы рождения и смерти. Мать и сын умерли в один и тот же год. Как я узнал от Соэды, они покинули этот мир очень быстро. Мальчика сбил грузовик, а мать бросилась в бушующую реку. Коясу был единственным членом семьи, оставшимся в живых, и умер намного позже, в прошлом году. Я долго стоял перед надгробием и смотрел на цифры, которые так красноречиво обо всем этом говорили. Иногда цифры объясняют все гораздо лучше слов.

Итак, никаких сомнений быть не было - Коясу уже не было в живых. Я встречался и разговаривал с его призраком. Стоя перед его могилой, я наконец принял это как непреложный факт.

Я положил букет, который принес с собой, на могилу и молча стоял перед ней, закрыв глаза и сложив руки. В соседнем лесу громко щебетали птицы, названий который я не знал. Внезапно из моих глаз потекли слезы. Он катились по лицу до подбородка, а затем падали на землю, как капли дождя. Я давно так горько не плакал. Точнее, я вообще не мог вспомнить, когда в последний раз плакал. Уже успел забыть, что такое слезы. Но сейчас они текли из меня, как кровь из свежей раны.

Внезапно я подумал, не наблюдает ли за мной сейчас откуда-нибудь Коясу. Странная мысль. Обычно люди приходят на кладбище, чтобы пожелать умершему упокоиться с миром. Но Коясу, хоть уже и умер, упокоиться с миром пока что точно не мог. Видимо, ему еще было что сказать. Что же тогда следовало делать, стоя перед его могилой?

Осторожно, шаг за шагом, чтобы не поскользнуться, я спустился по каменным ступеням храма и вернулся в город.

Прогуливаясь по торговой улице возле железнодорожного вокзала, я заметил небольшое кафе между галантерейной лавкой и мебельным магазином. Я, должно быть, много раз проходил мимо этого кафе, но почему-то никогда его не замечал. Возможно, просто был слишком погружен в мысли (со мной такое часто бывает). В этом небольшом кафе, как я смог увидеть снаружи, кроме табуретов у стойки, было всего три маленьких столика. На двери не было написано ничего, кроме слова «Кафе». Внутри было пусто, ведь сегодня будний день. За стойкой стояла женщина.

Я открыл стеклянную дверь и вошел. На кладбище я сильно замерз и очень хотел поскорее согреться. Сел на один из табуретов возле стойки и заказал горячий кофе и черничный кекс.

Из маленького динамика на потолке звучал старый джазовый стандарт Коула Портера, в исполнении квартета Дэйва Брубека. Соло Пола Десмонда на альт-саксофоне навеяло на меня мысли о чистом горном источнике. Хотя я хорошо знал это произведение, я не мог вспомнить его названия. Но и без названия это была идеальная музыка для такого тихого утра. Красивая, приятная мелодия из прошлого, выдержавшая испытание временем. Некоторое время я рассеянно слушал ее, ни о чем не думая.

Кофе, поданный в простой белой чашке, был горячим, крепким и немного горьковатым, а черничный кекс - мягким и свежим. Через десять минут холод, пронизывавший меня до глубины души, совершенно исчез.

- Если вы закажете еще кофе, это будет всего за полцены, - сказала женщина за стойкой.

- Спасибо, но не нужно, - ответил я, - Кстати, черничные кексы у вас просто отличные.