- Нам нужны лилии и старая кожа! – заявила я. – Готовится преступление, и мы должны быть во всеоружии!
Изложив Наде свои мысли и не получив от подруги конкретного совета, я немного приуныла. А ведь и правда, где взять посреди зимы лилии?
- Мне кажется, я знаю, кто нам сможет помочь! – вдруг воскликнула девушка. – Елизавета!
- Каким образом? – удивилась я.
- У нее есть свадебный венок из лилий, - сказала Надя, беря свечу. – Надеюсь, она его нам отдаст.
Елизавета, естественно, воспротивилась.
- Это единственная память о моем дорогом Силвиу! Не отдам! Я была в нем на свадьбе и сохраню для своих внуков!
- Если мы не предотвратим беду, как вы будете жить с этим? – я нажала нужную кнопку. Женщина тяжело вздохнула, после чего направилась к небольшому сундуку, стоящему у стены.
Она открыла крышку и достала оттуда что-то, завернутое в чистый, украшенный вышивкой рушник.
Как только Елизавета откинула уголок льняной ткани, я восхищенно ахнула. Это была самая нежная вещь, которую мне довелось увидеть. Каркас из проволоки, обтянутый папиросной бумагой. Из нее же были составные части цветков: тычинки, лепестки, листки. Каждый окунули в расплавленный воск, и они выглядели как живые. Настоящее произведение искусства.
- Забирайте, - проворчала экономка, сунув его мне в руки. – И уходите, пока я не передумала!
Мы с Надей поцеловали ее и быстро покинули комнату.
Я понимала, что для Елизаветы значит эта вещь, но человеческая жизнь была важнее.
Осторожно отделив лилии от каркаса, мы развесили их на моей кровати, после чего я вырезала кусок кожи из своего старого башмака.
- И что теперь? – с любопытством поинтересовалась Надя.
- Предполагаю, что нужно лечь спать, - шепнула я, поглядывая на Льва. – Будем надеяться, что сработает.
Подруга ушла, а я задула свечу и забралась под одеяло. Что ж, пусть приснится все, что должно случиться.
Я была на балу. Свет хрустальных люстр отражался в начищенном паркете, мерцал в многочисленных драгоценностях. С балкона, где находился оркестр, лилась чарующая музыка, под которую плавно скользили пары. Я даже ощущала аромат цветов, стоящих в каждом углу большого зала.
На возвышении сидела красивая статная дама лет сорока. Я сразу догадалась, что это императрица, потому что держалась она очень величественно. На ней было роскошное платье из жемчужного бархата. Голову украшал сложно уложенный парик с перьями и брошами. В руке женщина держала хрустальный бокал с шампанским. Императрица с улыбкой наблюдала за танцующими, периодически переговариваясь с главной фрейлиной, стоящей рядом.
Я огляделась, ища глазами Вревского. Где же он? Почему не рядом? Ведь нас сейчас должны представлять государыне!
И тут тяжелые шторы позади её кресла раздвинулись, пропуская высокую фигуру, одетую в черное. Лицо мужчины было прикрыто маской.
Музыка затихла. Раздался громкий звук, как будто по полу покатилось что-то тяжелое. Императрица резко встала, а танцующие пары расступились. Я с ужасом наблюдала, как по паркету катится бомба с шипящим фитилем и останавливается прямо у ног государыни. Мой взгляд метнулся в сторону темной фигуры, и из груди вырвался крик отчаяния. Незнакомец держал в руке пистолет и целился в непонятно откуда появившегося Вревского. Раздался выстрел, а следом за ним ужасный грохот. Я почувствовала, как осколки стекла режут мое лицо и открытые плечи, а потом навалилась темнота.
- Мама! Мама! – тоненький голосок привел меня в чувство, и я открыла глаза. Ф-ф-фух… Это всего лишь сон…
Лев сидел рядом, глядя на меня испуганными глазками.
- Все хорошо, Левушка, - я обняла мальчика. – Это просто страшный сон.
- Тебе снились чудища? – прошептал он, прижимаясь ко мне.
- Одно чудище, но очень злое… - я поцеловала его в макушку, задумчиво глядя в стену. Все получилось. Мне приснился вещий сон. Понятно, что куча-мала, привидевшаяся мне на балу, не имеет ничего общего с реальностью. Но суть была показана точно. На Рождественском балу должны убить государыню, а вместе с ней и моего мужа.