Надя многозначительно улыбнулась мне. После чего повернулась к Фиме, все еще сидящей с открытым ртом:
- Идите отдыхать. Ребенок останется с отцом.
Нянечка кивнула и быстро покинула комнату. Подруга тоже вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я налила в таз воду из кувшина, смочила полотенце и протерла Льву лицо. Мальчик сонно наблюдал за мной, а потом, зевая, прошептал:
- Это лучше, чем сны… Ты красивая, папа большой, а Орель пушистый…
- Ложись, завтра все будет выглядеть еще лучше, - я помогла ребенку удобнее устроиться в кровати.
- И вы… - Лев взглянул на отца жалобным взглядом.
- И мы, - барон прилег прямо в одежде на покрывало с одной стороны от сына, а я устроилась по другую сторону. – Спи, сынок.
Через несколько минут раздалось тихое сопение. Лев заснул.
- Спокойной ночи, Машенька, – Вревский посмотрел на меня долгим взглядом. В его глазах плескалась нежность.
- Спокойной ночи, ваша милость, - прошептала я, не в силах скрыть улыбку.
- Мне больше нравилось, когда вы называли меня Сережа, - тихо засмеялся он. – Могу ли я надеяться, что снова услышу из ваших уст свое имя?
- Надеяться нужно всегда, - я закрыла глаза, чувствуя умиротворение. Даже боль понемногу отступала, уходя вслед за тьмой.
* * *
Мария спала, а барон не мог оторвать от нее взгляда. Легкий свет луны пробивался сквозь тонкие занавески, обрисовывая нежные черты девушки. Крупные локоны, словно шёлк, касались подушки, а длинные ресницы отбрасывали тени на ее бледную кожу.
Первый раз в своей жизни он ощущал, как накатывают волны нежности. Он изучал её, словно художник, желая запечатлеть каждую черточку красивого лица. Все условности в виде фиктивного брака рушились, будто стены старой крепости под натиском времени. Вревский осторожно встал, не в силах больше находиться с женой в одной комнате. Теперь он понимал, что так сильно пугало его в этой жизни. Любовь.
Его разум лихорадочно искал выход. Но был ли он? Барон не мог пойти на риск: открыться другому человеку, стать уязвимым и беззащитным. Любовь требует смелости, но в этом он был трусом. Легче спрятаться в своей раковине, играть роль повесы, волочиться за дамами…
Но теперь, когда он встретил её, все становилось ненужным, мерзким... Маша была для него загадкой, сияющей теплом и светом. Именно этого света барон и боялся.
Точно гору несла в подоле -
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю по дали
Всех и вся вблизи.
Точно нору во мне прорыли
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,