Олеся ещё так мило бесилась, что я никак не мог угомонить ни своё тело, ни, в частности, член, который как встал колом, так и выказывал Олесе своё почтение.
Когда она ушла в душ, мне ничего не оставалось, как тихо одеться и уйти, хлопнув дверью.
Сажусь в машину, заезжаю в ближайшую кофейню, покупаю кофе, возвращаюсь за руль, делаю пару глотков бодрящего напитка. Всё это настолько на автомате, что чувствую себя роботом.
Осознаю, почему внутри такая гнетущая пустота. Дело даже не в Лесином отказе.
Весь этот месяц план у меня был довольно простой: засадить Бориса Владимировича в тюрьму любыми способами. На это ушло всё моё свободное время, все мысли и все ресурсы. Я видел цель и не видел препятствий. Настолько сильно был одержим идеей освобождения, что не думал, что буду делать, когда это случится.
Чувствую себя опустошённым. Я запрещал себе думать как о победе, так и о поражении. Поэтому откровенно не знаю, что делать дальше.
Понимаю, что Леся до сих пор неравнодушна ко мне, но ей так больно из-за моего вынужденного предательства, что я и сам не знаю, как вернуть единственную женщину, которая мне нужна.
Сдаюсь и еду «домой» собирать вещи. Хватит пользоваться гостеприимством влюблённой парочки.
Судя по голосам в спальне, они всё ещё дома. Видимо, устроили себе настоящий романтический выходной. Могут себе это позволить.
Пробираюсь в свою комнату, достаю чемодан и кидаю туда вещи.
— А ты чего пробрался так тихо, словно крыса? — улюлюкает Милена, а я вздрагиваю от её голоса.
Поворачиваюсь и вскидываю левую бровь. Она в красном шёлковом халатике, который непозволительно короткий.
— Если ты так соблазняешь меня на тройничок, то, прости, я пас. — Отворачиваюсь и возвращаюсь к сбору своих вещей.
— У-ля-ля! Милен, не мешай нашему покорителю сердец. Учитывая, что он вернулся утром, думаю, ему сегодня ночью перепало. — Витур обнимает свою невесту, прижав к себе со спины.
— Петь, ты всё? Обратно к Лесе переезжаешь? — с надеждой в голосе интересуется Милена. —
Она поняла и простила?
— И да, и нет, — вздыхаю я, плюхнувшись в кресло. — Да, мы провели хорошую ночь, но она не хочет возвращать отношения.
— Цену себе набивает, — констатирует Витур, но Милена тут же отстраняется от него.
— Вот вы вечно, мужики, таки: «цену набивает». Есть мысли в голове, которые чуточку умнее? —
пристыжает она женишка. — Ей явно ещё очень больно. Ты сообщил ей о любовнице, не рассказал о безумии, что творил мой папаша, будь он неладен и пусть сгниёт в тюряге, а потом мнимая любовница, то есть я, приехала и сообщила, что ничего нет и не было.
— И? — никак не мог уловить ускользающую мысль.
— Это рассказала ей я, дубина! Не ты честно рассказал ей почему вы расстаётесь и что, возможно, это временное решение, а я! Ну, Петя, как можно быть таким дураком? — Милена начинает говорить таким сладким языком, что я аж вздрагиваю.
— Петя? — переспрашивает Витур.
— Ага. Есть же пословица: Алексей — это имя, а Алёша — диагноз. У нас тут тоже диагностированный.
Петя, — Милена выдаёт целую тираду, и Витур мгновенно смеётся.
— Так изящно меня ещё никто не оскорблял, — сдаюсь я, понимая, насколько она права. — Вот только я не мог ей ничего гарантировать. Я первый месяц был уверен, что мне придётся на тебе жениться и, — морщусь от слов что говорю дальше: — что мне придётся тебя трахать.
— ОЙ, знаешь, я тоже от мысли, что мне с тобой надо будет сексом заниматься, в восторг не приходила. Слава богу, что ты, в отличие от других папиных вариантов, меня в постель не тащил.
Знаешь, как я испугалась? — Милена скрещивает руки на груди, а Витур качает головой.
— Чего? — удивляюсь я.
— Что ты настроен на серьёзные отношения! Совершенно не знала, что с тобой, клоуном, делать!