Занятия пролетают незаметно, потому что я жду встречи с папой. Мне хочется снова почувствовать его любовь и поддержку. Это ведь важно, когда твой папа любит тебя и защищает.
Оказавшись за территорией школы, вижу его машину, спешу к ней, залезаю в салон.
— Привет, Сонь, — он ловит мою руку, чуть пожимает ее.
А я смотрю на него во все глаза. Виски еще сильней поседели, морщин стало больше, но это все тот же он — мой отец.
— Пап… — голос хрипнет. Не знаю, что говорить. Хочется рассказать всё-всё. И вместе с тем у меня не находится слов.
Кажется, что у него тоже.
— Поехали? Я такое место нашел, пальчики оближешь… Грузинская кухня.
Не в силах совладать с собственным голосом, киваю. Пока едем, смотрю на папу и понимаю, что очень скучала. Тот период, когда они с мамой разводились, не в счет, мы все были не в себе.
Чистый, уютный зал. Вкусно пахнет. А я ведь и правда ужасно голодна. Булочка так и осталась несъеденной.
Посетителей немного. Нас проводят к столику, мы делаем заказ и остаемся вдвоем.
— Ну, как ты? — его вопрос всё также застает врасплох.
Что отвечать?
Неловко улыбаюсь.
— Учусь. Лицей хороший. Мне и Арсению нравится.
— Это хорошо, — отвечает отец, — А мать всё с этим?
— Пап, зачем тебе?
— Я должен знать, что с вами все в порядке.
— Да, с ним.
— Он вас не обижает?
— Нет. А у тебя как дела?
— У меня… — отец невесело усмехается, — Бизнес я продал. Из-за твоей матери у меня не осталось другого выхода. Буду начинать всё с нуля.
Мне неприятно, что он так отзывается о маме. Без разницы, кто из них прав, кто виноват, но слушать, как они поливают друг друга грязью, невыносимо. Что с ними случилось? Почему они не смогли нормально расстаться?
— В Питер подамся. Только вот дедушка… — он вздыхает.
— С ним всё очень плохо? — тревога сжимает сердце.
— Да, Сонь. Если и выживет, останется как растение. Бабушка просила не уезжать. Но я не смог. Все равно ничем ему помочь не могу. Я в Москве проездом, решил к тебе заехать.
Он испытующе смотрит на меня. А я думаю, что ничего мне в пору развода не показалось. Он привык жить только для себя.
— Ты Арсу звонил? А Егору? — вырывается у меня зачем-то.
Тут нам приносят наш заказ, и отец не отвечает мне сразу.
— Нет, Сонь. Их мать обработала. Они на ее стороне. Но ты же — моя девочка? — он улыбается как-то заискивающе.
Молчу. Желание съесть лошадь сменяется мутным чувством тошноты.