Когда он отключает телефон, то с сожалением смотрит на меня.
— Наташ, мне придется уехать.
Где-то на подкорке оживают воспоминания, когда я слышала ту же самую фразу от бывшего мужа. Я не задавала вопросов, не давила вниманием. Я всегда и всё понимала.
Но теперь я хочу, чтобы и меня тоже понимали.
— Марк… Я не хочу тебя обидеть… И не хочу ни в чем подозревать. Но хочу, чтобы ты услышал меня с первого раза. Если это работа, то я не имею привычки лезть в то, что меня не касается. Если это твой образ жизни плейбоя и завидного холостяка, то и тут… — я запинаюсь на долю секунды, но упрямо продолжаю, — я не буду вмешиваться. Ты — взрослый человек и сам имеешь право решать, как тебе жить. Но…
Я поднимаю на него глаза и смотрю прямо в его.
— Я не буду второй, третьей и какой-то там по счету. Даже первой из очереди твоих любовниц не буду. Для меня такие отношения не приемлемы. Я понимаю — возможно, я — не образец для подражания. И с тобой я связалась до того, как развелась. Но с бывшим мужем на тот момент у меня всё было кончено. Собственно, и в гостинице я оказалась, потому что Макар решил, что я буду скрашивать ему одинокие ночи тогда, когда его любовницы не могут. А когда до него дошло, что я этого делать не буду, он выставил меня за ворота. В том виде, в котором ты меня увидел тогда. Так вот, если для тебя верность — это какая-то проблема, то уезжай и больше не возвращайся.
Марк меня внимательно выслушивает, но реагирует не так, как я предполагала. Его рука зарывается мне в волосы, а язык вторгается между губ, за секунду воспламеняя меня.
— Дура ты, Наташ, — говорит он негромко, — Думаешь, так на каждую особь женского пола можно реагировать? М?
Перед глазами туман, между бедер потоп. Нет, так реагировать на каждого мужчину я бы не смогла.
— Не знаю! — восклицаю в сердцах.
Не хочу я разгадывать ребусы.
— А сама? Там, за перегородкой нормальные, крепкие, сильные мужики. Сможешь с ними, также, как со мной?
— Нет! — знает ведь, что не смогу.
— Мужчины не так уж и отличаются от женщин. В момент накала страстей думаешь только о том, кто интересен. Других попросту не замечаешь.
Убирает от меня руки и отодвигается. Делает это с заметным трудом.
— Мне в Корею снова надо лететь. Я рассчитывал провести с тобой пару дней, но не выходит. Давай я тебя домой завезу, ты переоденешься, потом до работы докину и в аэропорт.
Наверное, надо бы не мешать ему, но мне так мало того времени, что мы провели вместе. Пусть будет хоть еще капелька.
— Давай, — охотно соглашаюсь я, обнимая его руками за торс и вжимаясь лицом в крепкое плечо.
Его рука забирается под блузку и гладит мне поясницу почти невесомыми прикосновениями.
Прежде чем выбраться из салона, надеваю плащ, про который забыла и который остался целым.
Марк остается ждать меня в машине. Когда я возвращаюсь, приведя себя в порядок, то вижу его в другом костюме и чистой сорочке. Это снова весьма серьезный бизнесмен, который собирается решать важные вопросы.
Но едва мы остаемся наедине, я слышу:
— Надеюсь, ты трусы надела?
И не пойму, то ли он шутя спрашивает. То ли на полном серьезе.
А потом и вообще мое бедное сердце заходится в бешеном темпе. Когда его рука лезет мне под платье. И убеждается в наличии на мне нижнего белья.
— Марк, еще раз так сделаешь… И никуда не улетишь, — произношу веско, облизывая губы.
Он как ни в чем не бывало, откидывается на спинку сиденья и улыбается. Лишь уголками губ.
В салоне автомобиля едем в тишине, поглядывая друг на друга. Теперь между нами расстояние, потому что мне не хочется, чтобы он уезжал. А ему — так хочется остаться. Бугор в брюках об этом очень красноречиво свидетельствует.
Тем не менее у Марка обязательства. А у меня — запланированный щелчок по носу прокурору. Который заливался соловьем, обещая поддержку во время развода. А на поверку слился, едва запахло жареным.