Голос мужчины по телефону излучает благодушие до такой степени, что я чувствую себя пойманной в силки птичкой. Но всё равно еду на встречу. По меньшей мере нужно выслушать, что ему от меня надо. А потом уже думать, как выкручиваться.
Тихое кафе на набережной. Воздух пахнет уходящим летом и речной водой. Прямо у кромки реки стоит беседка, в которой я вижу человека, с которым пришла встретиться. Он поднимается мне навстречу.
— Здравствуйте, Наталия Васильевна. Рад, что несмотря на тяжелый день, Вы смогли уделить мне время.
Киваю в ответ на его слова.
— Добрый день, Артур Самвелович. Хотела поблагодарить Вас лично за помощь в этой щекотливой ситуации.
Машет рукой, как будто я говорю о чем-то несущественном. Но и он, и я знаем — это не так.
— Как в суде всё прошло?
— Хорошо.
Он отодвигает для меня стул. Я присаживаюсь. На столе чай в белом, фарфором чайнике, чайные чашки, фрукты, конфеты.
— Чай со мной попьете? Предложил бы отпраздновать Вашу победу, как полагается, но Вы же знаете — врачи запретили.
Артур Самвелович ростом чуть ниже меня, но довольно крупный, полный. Седина посеребрила его иссиня-черные волосы. Только взгляд остался прежним, жгучим, как красный перец. И в чем-то демоническим. Мне всегда хотелось с этим человеком быстрее распрощаться. У него была серьезная операция на сердце, как итог полный запрет на алкоголь. Для восточного мужчины это тяжело.
— Я поухаживаю. — останавливает меня, когда я приподнимаюсь, чтобы разлить чай по чашкам.
Делает это сам. Пододвигает мне одну. Пробую. Чай и правда вкусный. С бергамотом.
Какое-то время пьем молча, наслаждаясь тишиной и вкусом.
— Судья была очень лояльна, — говорит мне Саркисян, — Несмотря на сумму, которую предлагал ей Ваш муж.
Он выжидающе смотрит на меня.
— Что Вы хотите, Артур Самвелович? Только давайте без средневековых танцев.
— Мужиком бы тебе, Наташ, родиться, — переходит он на более неформальное общение.
— А если без лирики?
— Я хочу купить у тебя долю бизнеса, которую ты отсудишь у мужа.
Ну, вот и приехали. Одариваю его скептическим взглядом.
— Отсудишь, отсудишь, даже не сомневайся.
Его уверения означают почти 110 процентов успеха. Кроме одного подводного камня.
— За бесценок не отдам.
Качает головой, улыбаясь.
— Не боишься меня?
— Не настолько, чтобы подарить Вам мое благополучие, — смотрю ему прямо в глаза. Не знаю, что будет в случае нашего с ним конфликта, но что-то мне очень сильно надоели люди, желающие съездить к обедне на чужом горбу.
Он откидывается на спинку плетенного стула, складывает крупные ладони с толстыми будто сардельки пальцами на своего животе и рассматривает меня как какое-то диковинное чудо.
— На отца ты сильно похожа, дочка. Жаль, что нет его. Он бы никому не позволил тебя обидеть. Но как ты говоришь, продолжим без лирики. Если я дам рыночную цену, продашь?
Задумываюсь. Решать нужно сейчас. Второго шанса не будет. Остаться в одной компании с Макаром, принимать участие в управлении, следить чтобы они с отцом меня не обворовывали — нужно ли мне это? Нет. Макара следует вычеркнуть из моей жизни, чтобы он стал воспоминанием, а не постоянной составляющей. И место жительства лучше сменить. Так мне будет проще. И детям. Ели он захочет с ними общаться после развода, то найдет такую возможность. Если же нет, то на расстоянии это всё равно воспринимается легче. Так что смысл мне цепляться за прошлое и за то, что не случилось?