— Ой! — вслед за ней более сурово изрекает Лука.
Марк шустро садится на кровати, Наверное, боится еще какой-то диверсии. У меня в руках отобранные пузырек с зеленкой и кисточка. Интересно, а куда они дели колпачок от пузырька?
Марк закрывает лицо руками и начинает ржать.
Я не знаю, с чего он начал так веселиться, поэтому строго говорю:
— В угол поставлю! И подарки ваши себе заберу…
— Нельзя! — поднимает Лука палец вверх, — Деда вчера сказал, что сегодня нам можно всё!
— И деда вместе с вами поставлю! — продолжаю гневаться я, думая, куда же мне деть злополучный пузырек с зеленкой. Ставить на тумбочку не хочу, гарнитур испорчу.
— Мамоська, ну, не лугайся! Мы тебя сийно юбим… — Лиса Лиза слезает с кровати и кидается ко мне обниматься.
Вот здесь я тоже не могу дальше сердиться. Хотя надо. Но она такая в эти моменты, что вся злость куда-то испаряется.
— А меня? — Марк решает тоже принять участие в беседе, — Меня не любите? Маму зеленкой не изрисовали…
— Она встает раньше, — глубокомысленно замечает Лука. Он очень хорошо и чисто разговаривает. И рассуждает тоже, дай бог каждому. Большая часть проделок — это его инициатива. Но они друг друга никогда не сдают. Стоят друг за друга насмерть. Добиться от них, кто придумал очередное увлекательное приключение, невозможно.
— И тебя, папочка, тоже юбим, — Лиза отпускает мою ногу, которую обнимала, и забирается к отцу на колени, — Сийно!
И всё… Марк поплыл. Никогда не видела, чтобы мужчина так любил собственную дочь. До умопомрачения.
Меня временами это слегка раздражает. Вот как сейчас.
— Мне ей зеленку отдать? — спрашиваю у мужа.
Лука слезает с кровати, подходит ко мне, протягивает руку и разжимает ладошку. на ней я вижу колпачок.
— Не надо, — говорит мне, — Закрывай. И в аптечку убери, а то вдруг коленку разобьем.
Беру колпачок, закрываю флакон.
Лука смотрит на меня очень внимательно.
— Обними меня, — просит неожиданно, — Что они обнимаются, а мы чем хуже?
Подхватываю его на руки, чмокаю в носик.
— Можно я тебя попрошу сегодня не безобразничать?
— Договорились. Не будем. А так вообще-то мы из папы Аватара хотели сделать, чтобы он самым сильным был.
— Поэтому вы решили разукрасить его как лягушку?
— Как Аватара! — возражает мальчик и качает головой, всем своим видом давая понять, что я ничего в этой жизни не смыслю.
— Ладно. Идемте умываться, — предлагаю я.
Зеленку и кисть отдаю Марку, который, улыбаясь, смотрит на меня и детей. Мне так тепло от этого взгляда, потому что я вижу там любовь к нам. Настоящую и нерушимую. Ту, которая свернет горы.
После обеда собираются гости, дарят детям подарки. Они их распаковывают вместе с Федором Михайловичем, который радуется одинаково с ними и восхищается всяким детским штукам. Они втроем начинают увлеченно играть на детском пианино.
Вечером, устав от шума, выхожу ненадолго в сад. Сегодня за близнецами есть кому присмотреть, и я этим пользуюсь. Смотрю на сияющие огоньками деревья и чувствую абсолютное счастье, которое увеличивается, когда я слышу хруст снега за своей спиной. Меня со спины обнимают сильные руки, губы целуют в висок.
— Спасибо, Наташ, — Голос Марка звучат как музыка, которую я бы слушала вечно.