— Жених ейный ждёт её, — радостно сообщила кроха.
Дуня рванула за Машкой, но видно побежала куда-то не туда, а потом вовсе в косяк влетела в темноте. Со стоном потирая ушиб, она вернулась, нашла мелкую и выяснила, где назначена встреча.
Наспех одевшись, она выбежала во двор и с грустью наблюдала, как возле приоткрытой калиточки, ведущей на какую-то чёрную улицу, стоят Маша и Иван. Они стояли и молчали, а потом он робко взял её за руку, и кажется, что им было хорошо так стоять.
— Кхм, — раздалось рядом с нею. — Боярышня, может прогнать молодца? — тихо спросил её слуга.
— Да, пожалуй, — нехотя согласилась она и быстро добавила: — Только без шума. Окликни Машу, будто ищешь по дому. Не нужно пугать ни её, ни кавалера.
— Не беспокойся, боярышня, всё понимаю.
А вскоре раздался негромкий возглас, спрашивающий, где Мария Вячеславна. Дуня видела, как вздрогнула Маша, как расстроился Иван и оба они вдруг поняли, что не успели ничего сказать друг другу.
Дуня долго не могла уснуть, вспоминая увиденное и спорила сама с собой. У неё была масса доводов за то, чтобы всеми силами попытаться сберечь нечаянную влюбленность сестры и не меньше доводов за то, что ничего, кроме несчастья, эта влюбленность не принесёт. И как ни поступи, всё плохо будет.
А ранним утром всех подняли, чтобы посетить храм. Дуняша всю дорогу ворчала, ссылалась на утренний озноб, но когда увидела множество храмов на небольшой территории, то обо всем забыла. К тому же раннее солнышко красиво подсветило постройки, и засияли купола…
— Невыразимо прекрасно, — наконец выдохнула она свои впечатления — и родственницы одобрительно закивали.
— Пусть все наши враги видят, что здесь живёт бог, и нападая на нас, они нападают на бога, — строго произнесла одна из женщин и её поддержали окружающие. Потом послышались вопросы по поводу того, кого привели с собой Посниковы.
Служба Дуне не понравилась. Точнее, всё было отлично и на удивление проникновенно, но она ничего, кроме чужих спин, не видела. А всё потому, что самые родовитые стояли впереди, а дальше остальные. В этот раз к остальным относилась семья Дорониных. На выходе боярыня Соломония вдруг повела женщин в сторону, и Дуня не сразу увидела, что они движутся к отдельно стоящей группе женщин.
— Здрава будь, Пестинея Ядвиговна! — громко поприветствовала Соломония.
— И тебе здравствовать, Соломония Евстахиевна! — с уважением ответила Пучинкова.
Дуняша подобралась, постаралась сделать умное лицо и не зевать, а главное, не дрожать. В храме было душно, а когда вышли на улицу, вновь пробрал озноб.
— Радость у меня, — сообщила Соломония, — родня из Москвы приехала.
— Наслышана уже.
— Давно просила приехать их, чтобы повидаться, а то умру и не увижу внучек сестры моей.
Кто-то подтолкнул Дуню вперёд, и она внезапно оказалась перед носом Пучинковой. Маша с достоинством поклонилась, и Дуня повторила за ней.
— Красивые у тебя внучки, — милостиво сообщила мать Ивана Харитоныча.
Маша стояла, не поднимая глаз, а Дуня с интересом разглядывала возможную Машкину свекровь и, прижав горячую ладонь к носу, грела его, а то из носа потекла водица, а шмыгать неприлично.
Тут подошли мужчины и завязался разговор. Все вместе двинулись в одну сторону, и Дуню оттеснили.
Дома отогрелись, поснедали, начали обсуждать встречу, но ничего интересного Дуня не услышала. Во дворе она увидела, как отец вновь собирается пройтись по торгу, а боярина Афанасия забрала Светланка, чтобы подправить ему бороду. Она каждые два дня скребла ему подбородок, чтобы сложный рисунок бороды не зарастал.
— Семён, а ты чего слоняешься без дела? — ни с того ни с сего взъелась на него Дуня.
— А какие у меня без тебя дела? — огрызнулся он.
— У тебя полно писанины! Неплохо бы тебе с моим отцом по торгу прогуляться, записать цены и посмотреть, что иноземцы больше всего закупают.
— Это и без меня князю напишут.
— А ты свои выводы сделай и приложи, — не отставала она.
— Я что, купец? — вскинулся Волк.
— Ты слепец, если не умеешь видеть, что стоит за продажей стратегически важных товаров, — напустилась на него Дуня.