Дуня же оставалась главным доктором для Афанасия, и вовсю наслаждалась этой ролью. Он беспрекословно пил все отвары, что она давала, ел рекомендованную ею пищу, делал зарядку, несмотря на смех товарищей и благодарил.
Он лучше всех понимал, что жив и полноценно наслаждается жизнью только благодаря ей. Ему не единожды уже рассказали историю про яблоки и их роль в его судьбе, а дальше он всё видел своими глазами. Да и успех у жёнок он возымел её стараниями. И как бы все ни смеялись, но боярину хватило жизненного опыта, чтобы понять, что девочка не только спасла его, но избавила от незавидной участи калеки и дала шанс вновь обзавестись семьей.
— Дуня, погоди! — остановила Милослава, сорвавшуюся бежать заниматься с Афанасием дочь.
— Жарко тут, — сморщив носик, пожалилась Дуняша и показывая на то, что она уже одета к выходу.
— Ты поторопилась. Сними шубу.
Боярышня послушно скинула верхнюю одежду и вопросительно посмотрела на мать.
— Вот! — Милослава торжественно достала из сундука две косы.
Дуня в шоке попятилась:
— Это чё? — сорвавшимся голосом пискнула она, подозревая неладное.
— Для вас с Машенькой раздобыла, — гордо возвестила боярыня. — Вы ж у меня светленькие…
Дуня посмотрела на сестру, пытаясь понять, знала ли она о раздобытых накладных косах. Маша кусала губы и волновалась, но в обалделое состояние, в которое впала Дуня, не скатывалась.
— Но зачем нам это? — выдавила она из себя, хватая кончик своей косички и потрясая им в качестве доказательства. Она была довольна густотой своих волос и тем, что косичку можно было перекинуть на плечо. В её понимании её косичка это было «дёшево и сердито». Толстая коса до пояса ей была не нужна, а уж тем более, до пят, и толщиной с мужскую рук, упаси боже от такой тяжести!
— Как зачем? — не поняла Милослава. — Вас же будут встречать по одежке…
Дуня тут же показала на себя и хвастливо покружилась, но мама не оценила и строго продолжила:
— …и по косе. Знаешь, какие тут девы ходят? Если коса жидковата и не доходит до попы, то это крысиный хвост, а не коса.
— Машка понравилась своему Ванечке не косой, а нравом, — не согласилась Дуня.
— А мать Ивана Харитоныча будет в первую очередь оценивать девичью красу, — боярыня потрясла искусственной косой.
— И с кого срезали это? Небось ещё и со вшами?
— Вот я тебя! — напустилась Милослава, но быстро остыла. — Это конский волос. Ваш отец еле сыскал лошадь с нужным оттенком.
— Хвост кобылицы! — воскликнула Дуня и изобразила рвотный позыв. — Из-под жопы животного — и нам на голову!
Вот тут боярыня всё же осерчала и хлестнула косой по дочери. Та отпрыгнула и подбоченившись, заявила:
— Я против! — объявила она. — Категорически против и буду сопротивляться!
Милослава прищурилась, и Дуня вынуждена была внести дополнения:
— Но я маленькая и слабая, а ты со Светланкой можешь насильно вплести мне эту гадость.
Милослава победоносно улыбнулась и потрясая косой, подозвала Дуню к себе, но та со злорадством выпалила:
— Поэтому предупреждаю сразу, что растрезвоню на всю округу, что мама повесила мне на голову чужие космы и из-за этого у меня болит голова и я вся чешусь.
— И в кого ты такая перечливая? — привычно рассердилась Милослава и демонстративно повернулась к старшей дочери.
— Машка, не сдавайся! — со смехом закричала Дуня, но боярыня показала ей на скинутую шубу и жестом велела выметаться.
— Машуль, ты без этой гадости красавица, — заглядывая в глаза сестры, попыталась убедить её Дуняшка, но увидев колебания, пожала плечами и ретировалась.
Машина влюбленность сидела у неё в печенках. Постоянные разговоры о выборе мужа, обсуждение парней, подготовка к семейной жизни… всё это здорово, но ужасно однобоко. Маша ещё девочка, а давно уже играет в девушку на выданье, и все это поощряют. Но Маша не обыкновенная девочка, а талантливая, и к ней нельзя подходить со стандартной мерой.