Она уже понимала, что вроде бы ничего страшного не произошло, и возможно, она испугалась отвязавшегося куска промасленного полотна, которое стегануло по руке, выбивая яблочную дольку, но чего же кричать на неё?
— Дуняшка, — спокойней позвал её Вячеслав, а когда увидел испуганные глаза, то соскочил с коня и встал рядом с ней. Отогнул воротник, скрывающий её лицо, вытер слёзы.
— Ну, ты чего? Напужалась?
Воины переговаривались, посмеивались, но страх словно оглушил Дуню. Она смотрела на отца и видела только его.
— Вот мы слёзки вытрем, румяные щечки поцелуем и не будет наша Дуняшка втихаря яблочки трескать.
— К-какие яблочки?
— Вот эти, — хмыкнул подошедший Волк, протягивая выроненную ею коробочку. — Не ты ли потеряла «неприкосновенный продукт», боярышня?
— Ой!..
Она зажмурилась, чтобы никого не видеть. Ещё никогда ей не было так стыдно. Уж так нехорошо попалась!
— Дунь, ты посмотри, кого поймала на свои сладости, — улыбаясь, предложил ей отец.
Дуня повертела головой, но ничего не увидела.
— Да ты с саней слезь. За грузом-то ничего ж не видно.
И правда, коробочки были уложены в короба, а короба стояли друг на друге и перекрывали обзор. Зато Митьке со спины ничем не дуло.
Поддерживаемая отцом, Дуня сползла и сразу уткнулась в морду какой-то левой коняшки. Она была низкорослой и крепенькой. В это время все лошади были неказистыми, но эта вообще смешной была.
— Откуда она взялась? — ахнула боярышня и протянула своей обидчице угощение. — Ох, напугала же ты меня. Это ж надо, подкралась и цапнула дольку! — укорила её девочка, объясняя остальным свой визг.
— Дуняшка, а больше ты ничего не видишь?
Она хотела было помотать головой, но тут смешную лошадку оттолкнула другая. Покрупнее и понаглее. Она тоже захотела яблок.
А потом отец подхватил её на руки, а Гришанька прикрикнул на лошадей.
— Да сколько их тут?! — вот теперь Дуня была ошеломлена. Ей показалось, что целый табун смотрит на неё, жадно шевеля ноздрями и надвигается.
— Осьм, — хмыкнул боярич Семён. — И все к тебе! — не удержался, заржал.
Его хохот подхватили остальные, а кто-то даже дышать не мог, так смешно было. Дуня тоже смеялась, хотя ничего не понимала, но, наверное, так выходил испуг.
— Вячеслав, что случилось? — раздался голос Милославы. — Почему мы остановились?
— Нас догнали кони без седоков, — крикнул боярин и смех стих.
Дело было серьёзным и, скорее всего, печальным. Нигде просто так не бегают лошади под седлом. А на этих даже сумки висели. Надо было разбираться.
— Погода ухудшается, — заметил боевой холоп Вячеслава. — Мы только-только поспеем до следующего двора, а если задержимся, то можем не проехать по заснеженной дороге или вовсе потеряться, если сильно заметет.
Дуня отошла от стресса и начала задавать вопросы.
— Что в сумках? Кому могли принадлежать эти лошади? Татям или воинам? Ждать ли нам погони? Есть ли кровь? Справимся ли мы с ними?
Она всё ещё спрашивала, а люди боярича Волка уже ощупывали седла, высыпали на снег содержимое сумок.
— Изголодалась скотинка, — заметил один из возниц.
— Но в лесу они не ночевали, иначе бы живы не остались, — возразил другой.