— Дивно как! — выдал он. — И пользительно для женок. Разве что носить его им тяжеловато будет.
— Пусть муж несёт, а жена его под руку держать будет, — ляпнула Дуня.
— Неприлично, — покраснел Гришка, но розмысл задумчиво вцепился себе в бороду.
И тут раздался гневный окрик Сеньки Волка:
— Если ты сейчас же не уберешь с дороги телегу, то я пройдусь по твоей спине кнутом!
На помощь недотепе пришли работники и телегу буквально на руках стали разворачивать.
Дуня осуждающе покачала головой. Она осуждала не помощь, а неловкость хозяина телеги и саму ситуацию. Из глубины двора вышел Кошкин:
— Совсем я негостеприимным стал, прости меня, свет Евдокиюшка, — повинился он и с любопытством уставился на зонт.
Но не успел ничего спросить, как Дуня влезла в разгорающуюся ругань между работниками и тем, кто устроил тут сыр-бор. Им оказался мальчишка, одетый в одежду с чужого плеча и оттого казавшегося взрослым. А так-то ему, оказывается, тятя велел нужные мастерам чурбачки привезти, а он застрял тут.
— Ну, чего на отрока взъелись? — прикрикнула она. — Не мудрено с такой телегой не рассчитать место для поворота. А раз это ваш постоянный поставщик, то взяли бы и переделали ему оглобли. Неужели сложно поворотную точку сделать?
— Чё?
Дуня попыталась объяснить, но сразу же поняла, что объяснять дольше, чем нарисовать. Она попросила принести уголек и прямо на покрытом плашками дворе изобразила примитивнейшее устройство для помощи в развороте телеги.
— Так тут дела на один зубок, — почесал голову розмысл и начал раздавать указания. Все зашевелились, но Дуня ждать не стала. Дорогу освободили, и она подняла над собой зонт, а верный Гришенька посадил её в возок, помог закрыть зонт, и они все вместе поехали домой. Впечатлений в этой мастерской нахватались полные штаны, настало время поделиться увиденным и заказать кухарке котлетки.
Глава 10
На следующий день вновь было пасмурно.
— Зарядили дожди, — вздохнула ключница, выйдя на крыльцо и провожая боярина на работу. — Надо бы нашей Дуняше тёплой одежки пошить. Та, что осталась в имении, всё равно будет мала ей.
— Пусть дома сидит, — буркнул Еремей.
— Так кто ж её удержит?
— Деда, ты чего рано? — выскочила Дуня. — Подожди меня, я с тобой!
— Куда?! Смотри, непогода какая!
— Так к Марии Борисовне надо заглянуть, узнать, как там мой проект, потом княжича проведать, а напоследок к лекарке заскочить.
— Ишь, деловая какая. А ждут ли тебя?
— Да как же меня не ждать? — рассмеялась Дуня и непонятно было, шутит она или серьёзно.
Еремей укоризненно покачал головой:
— Ох, егоза, взлетела ты, как бы падать не пришлось.
— Деда, я всё понимаю, — она перестала смеяться и проникновенно заглянула в его глаза, — только все свои страхи прячу вот здесь, — она постучала себя по лбу, — а людям кажу, что на сердце. Мне нравится, когда в ответ на мою улыбку они улыбаются и их глаза теплеют. И ты можешь мне не верить, но я чувствую, как очерствевшие души рядом со мной приотпускает, а мне радостно от этого.
— Глупая ты ещё, — нахмурился Еремей, но рука его потянулась к голове внучке, чтобы погладить. — Из-за очерствевших душ, как ты их называешь, можешь погибнуть.
— Да кто ж на нашу Дуняшу осмелится руку поднять? — замахала руками ключница.
— Ещё одна глупая баба на мою голову! — осерчал Еремей и встал на подставку, чтобы залезть на лошадь.
— Деда, а я? Как же я? Сади меня рядом, а я зонтик над нами подержу.