Читать книгу «Боярышня Дуняша 2» онлайн.
Погрузневший Пётр Яковлевич провёл Дуню и её сопровождающих к дальней части двора. Увидев отцов вездеход, боярышня с любопытством осмотрела его. Он был вычищен, пропитан каким-то маслом и приобрел красноватый оттенок, но ничего нового она не приметила. Чуточку постояла, великодушно давая возможность разглядеть диковинную монстру Семёну Волку. Тот забавно таращил глаза и стоял с приоткрытым ртом, потеряв всю свою грозность. Дуня переглянулась с Кошкиным и оба они снисходительно улыбнулись.
Кажется, Семён заметил это и нарочито сурово сдвинул брови, но его взгляд то и дело возвращался к вездеходу.
— Семён, можешь поближе осмотреть его, — предложил Пётр Яковлевич, облокачиваясь на поддерживающий крышу столб, но Волков скривился, делая вид, что ему совершенно неинтересно и даже отвернулся. Получилось так, что он отвернулся ото всех и теперь смотрел на ухмыляющегося Гришку. Поняв, что оплошал и выставил себя дураком, боярич быстрым шагом двинулся к мальчишке, подкармливающего его коня. По пути он толкнул плечом не успевшего посторониться Гришку, а мальчишке крикнул:
— Тебе пальцы не нужны? Отойди от Буяна!
Дуня рассмеялась, вызвав у Петра Яковлевича немой вопрос. Она ответила, пожимая плечами:
— Банально до оскомины: все боевые кони сплошь Буяны и Громы. Хоть бы кто-нибудь назвал своего четвероногого товарища Изюмчиком, Тефтелькой или Крошкой.
Кошкин и Гришка захохотали, но боярин нашёл что возразить:
— У Сеньки не боевой конь, хоть и дрессированный, но ты права, у нас много Буянов и Громов. А что такое тефтелька?
— О, это маленькая вкусная котлетка в соусе. Я больше всего люблю сметанный соус, но можно делать и в томат… — Дуня осеклась.
Какие томаты? Их привезут в Европу вместе с перцами и картошкой лет через двадцать.
— Ох, что-то ты заговорил меня, — она сделала вид, что осерчала и грозно спросила у Петра Яковлевича:
— Я прибежала, — начала она говорить, — думала тут что-то важное…
Боярин широко улыбнулся и велел столпившимся работникам:
— Тащите «Взлёт» сюда.
— «Взлёт»? — Дуня нетерпеливо вытянула шею, стараясь разглядеть, что ей хочет показать Кошкин, но работники мешкали. И тогда она решила побыть вежливой и потратить время ожидания на вопросы о житие-бытие боярина. Чинно сложив руки на животе, начала нейтрально:
— Пётр Яковлевич, как поживаешь?
— Э-э, — отвлекся от работников Петр Яковлевич.
— Хорошо ли быть женатым?
Боярин иронично посмотрел на Доронину, а она великосветски продолжила:
— Скоро ли порадуешь Евпраксию Елизаровну внучкой?
Петр Яковлевич набрал в грудь воздуха, чтобы осадить девчонку, а то лезет с личными вопросами, но удивился, что она спрашивает про внучку, а не про внука для матери. Пока соображал, боярышня поинтересовалась:
— И как твоя нога? Точнее не нога, а… ну сам понимаешь… — Дуня смутилась и озабоченно спросила: — Не болит? Не чешется? Погладить не хочется?
— Чего?! — опешил боярин, позабыв о первых вопросах и невольно уставившись на протез.<br> — Ты не стесняйся, говори, — серьёзно смотря на Петра Яковлевича, проникновенно произнесла Дуняша. — Я же у лекарки Катерины училась, потом у травницы Пелагеи в монастыре. Они придают большое значение эффекту памяти. Вот, казалось бы, ноги нет, а она напоминает о себе щекоткой, потом почёсывается и свербит! Это же мука какая!
— Да вроде бы нет, ранее не замечал ничего такого, но как только ты спросила, то сразу ступня зачесалась.
Боярин с изумлением вновь посмотрел на протез, не веря тому, что сам только что сказал и почувствовал.
— Вот! — Дуня вздела указательный палец вверх. — А я что говорю: эффект памяти.
— И чего теперь делать? — Кошкин поморщился и весь напрягся: — Зазудело так, что прямо в кровь разодрал бы, — растеряно пожаловался он.
— А ничего не поделать, — с сочувствием произнесла она, вновь смиренно сцепляя руки на животе. — Не думать об этом и постепенно всё на нет сойдёт.
Лицо боярина вытянулось, и он в сердцах бросил:
— Выдрать бы тебя, чтоб языком чего ни попадя не молола!