— Дуняшка, — предостерегающе шикнул Вячеслав, а Семён хмыкнул и демонстративно закатил глаза.
— Алексей Васильевич, стена большая и мне не по силам было бы расписать её так, как хотелось бы, а кое-как я не хочу, — деловито высказалась девочка.
— Понимаю, — протянул он, ожидая, что она предложит.
— Но я хочу загладить перед тобой свою вину…
— Да не виновата ты ни в чём! — махнул он рукой. — Пустое!
— И в подарок тебе, — боярышня не обратила внимания на его слова, — украшу эту стену так, что все короли задохнуться от зависти.
— Дунька! — Вячеслав схватился за голову, Волк же вовсю ухмылялся, а Пучинков сдвинул брови и предостерегающе посмотрел на боярышню. Виданое ли дело, столь бесцеремонно говорить со старшими, да ещё королей поминать в таком уничижительном тоне! Но никто не одернул её, даже важный московский гость промолчал, хотя видно было, что сан его не мал.
— Только ты не говори никому, — как ни в чем не бывало продолжала боярышня, — что это моя работа, а то мне покоя не будет от просителей.
— Это короли просители? — пошутил посадник.
— Ага, я про них, — улыбаясь, подтвердила она. — Им же сложно будет отказать, а ехать я никуда не захочу. Да и с какой стати?
Посадник поскрёб бородку, посмотрел на стену, потом на Дуню, на её отца… на епископа Коломенского Геронтия. Дуня следила за его взглядом и была уверена, что посадник едва удержался, чтобы не сказать: «Экие у вас рожи!»
— Ну, ежели боярин Вячеслав не против, — протянул он.
Доронин был против! Но пришлось взять паузу и подумать. Сейчас Дунька могла не только загладить свою вину, коя была мала и больше по недоразумению, но всё же была, но и завязать полезное знакомство. Дружба с посадником пригодится и ему, и князю. Но это только если Дуняшка угодит. А она, как всегда, сделала громкое заявление…
— Евдокия, а что ты хочешь сделать? — строго спросил он, и все уставились на неё.
Больше всех переживала хозяйка дома. Для неё разговоры про роспись стены и дальнейшее стало полной неожиданностью.
— Это будет картина, но не красками написанная, а рельефная. Когда мы шли сюда, я заметила корзину с гипсовой смесью.
— Это для стен, — вставила слово посадница.
— Вот она мне понадобится и довольно много. А ещё пара ловких помощников или лучше рукастых помощниц. Так же потребуется опора, чтобы мы с помощниками могли достать до верхней части стены.
Боярышню все слушали внимательно, а потом Алексей Васильевич ещё раз вопросительно посмотрел на Вячеслава Доронина. Его интересовало, насколько серьёзно можно относиться к словам его дочери. Епископ Геронтий по случаю кое-что рассказал о ней, и сам тот факт, что он знает младшую Доронину, уже был удивителен, но девчонка явно затеяла что-то невиданное. Не опозорит ли? Да и не хотелось бы, чтобы сама боярышня попала впросак. Славная всё же отроковица!
— Мы собирались погостить у бабушки Соломонии ещё три седмицы, так что за это время я успею всё сделать.
— Погостили бы подольше, — заворчала боярыня Посникова, — а то когда теперь увидимся? Если только на свадьбу Марии пригласите!
— Конечно, пригласим, — быстро ответил Вячеслав и посмотрел на Харитона Алексеевича, а тот изобразил каменную статую, будто не слышал ничего про свадьбу.
— Алексей Васильевич, боярыня Прасковья, если моя придумка вам не понравится, то её несложно будет соскоблить со стены. А чтобы другие раньше времени не болтали и обо мне не знали, то пока я творю, стену можно прикрывать полотном.
— Мы сюда посторонних пускать не будем, — отозвалась хозяйка, — у нас есть ещё один большой зал.
— Тогда договорились, — обрадовалась Дуня, потирая ладошки, в которых проснулся зуд творчества. — Я сегодня дома поработаю, а завтра приду сюда и начну.
— К завтрашнему готовить смесь?
— Нет, завтра я сделаю разметку по всей стене. Мне понадобится только опора, чтобы везде достать.
Больше разговаривать было не о чем, и все это почувствовали. Пучинков начал прощаться, остальные поддержали его и потянулись к выходу. Возвращались молча.
Зато в доме посадника тёк неспешный разговор, касающийся Дуни. Епископ умолчал о жарких спорах в Москве, которые начались как раз во время его отъезда. Главной темой было прощупать почву насчет объединение церкви.
Князь провозгласил идею собирания русских земель воедино, и церкви следовало бы сплотиться, да оставить одного владыко над всеми. Но об этом уже не единожды говорено и посадника этой новостью не удивишь, зато второй главной темой собора было решение сразу нескольких важных вопросов. Спорили о будущем церкви. Встанет ли она во главе княжества, подчиняя всех себе — или мирское оставит князю? Владеть обширными землями — или полагаться только на свой труд?