Читать книгу «Боярышня Дуняша 2» онлайн.

— Да? Не знала, что у вас варят. В Москве со всяким мылом плохо. Только жидкое есть.

— Ну, такого, — женщина показала на белое мыло, — у нас никогда не было, а чёрное варят из золы и жира. Только дрянное оно.

Дуня вспомнила Бокеева Василия Семёныча, которому она передала рецепт варки хорошего мыла. И кажется, у него получилось наладить дело! Теперь он с большей уверенностью сможет призвать к себе своих людей, лучше обустроиться на чужбине и в итоге заняться тем, что ему любо. Нищета больше ему не грозит. Жаль, что на Русь Бокееву не вернуться, поскольку грех на нём тяжкий, но и озлобленным скитальцем ему уже не быть! И кто знает, может в следующей жизни он вернётся в родные края…

Дуня отложила кусочек мыла. Была у неё мысль сварить тут мыло и потихоньку продавать, но пусть Бокеев остаётся пока эксклюзивным поставщиком мыла.

Умилившись своему великодушию, боярышня вновь задумалась, как поддержать семью, и мысли в который раз закрутились вокруг бумаги. У неё было стойкое убеждение, что разгадка качественных листов не должна быть сложной. Дуня мысленно застряла на отбеливании сырья при помощи хлорки, но теперь она знает, что если использовать отбеленный солнцем лен или коноплю в качестве сырья, то цвет будет вполне достойным. Однако оставалась проблема в рыхлости. Всё, что делали монахини или сама Дуня было больше похоже на промокашку. Но ромейцы как-то же решили эту проблему! Исследовать бы их бумагу под микроскопом, но его нет. Или попробовать на вкус? Хм, а вдруг они сырьё в дерьме вымачивают, а она его жевать будет!

Поблагодарив ключницу, Дуня побрела перекусить вкусненького, чтобы подкормить мозг. Нужны были мелкие, но полезные идеи, но визит к Пучинковым взволновал и мешал разбежаться мыслям в правильном направлении.

— Придется пережить поход в гости, а потом уже… — проворчала Дуня и вернулась на женскую половину. Там взялись готовить Машин наряд на завтра и бурно обсуждали, красить ли боярышне лицо или нет. Милослава напряженно посмотрела на вернувшуюся Дуню и поспешно отказалась.

— И то верно, мала она ещё, — согласились женщины.

Они ещё что-то говорили, но Дуняшу поймала неспокойная кроха, потребовала сказку — и как-то незаметно они обе сомлели за рассказом, проспали до утра.

Глава 26

Посниковы собирали Дорониных в гости всей семьей. Официально Пучинковы хотели выразить свою благодарность за помощь в трудную минуту в Москве, а неофициальной повесткой дня оставалось сватовство.

Все нарядились как новогодние елки, а Посниковы продолжали сетовать, что на одежде мало вышивки и украшений. Милослава пыталась объяснить, что опасалась брать в дорогу все ценности, но откуда-то все знали, что брать было нечего.

— Харитон Алексеевич не поверхностный человек, чтобы оценивать людей только по одежке, — устав от бесконечных пересудов, которые ни к чему не приводили, высказалась Дуня.

Соломония хмыкнула, а женщины разом ответили ей, что так-то оно так, но одежка важна.

— Но меру в украшениях надо соблюдать, а то за блестящей ерундой человека не видно. И думайте что хотите, но я еле держу на себе всю эту тяжесть! — возмутилась Дуня, потряхивая роскошными рукавами-крыльями нарядной шубы.

Маленькая подружка Дуни прыснула от смеха и её поддержали остальные. Уж больно забавным им показалось выступление младшей дочери Милославы. Накануне они решили, что девочка не по годам взрослая, но сейчас убедились, что Дуняшка ещё совсем несмышлёныш, раз говорит такие глупости. Лик человека может обмануть и ввести в заблуждение, а вот наличие драгоценностей четко указывает на достаток и умение его добыть.

Но наконец-то сборы были закончены и Милослава повела дочерей к возку. Уселись, закутались в шкуры. Дуня уже озверела. Ей было жарко ещё в доме, но в возке натопили жарче, чем в бане, а ради престижа накидали огромное количество шкур и в них можно было легко утонуть. И только глядя на маму, щедро набелившую лицо, ей становилось понятно, что Милославе хуже, чем ей. Так и хотелось сказать: «А я сколько раз говорила, не используй эту гадость!»

Вываливались из возка чуть живые. Ехать было недалеко, но народу на улицах города было много и продвигались осторожно. Никаких гонок, щёлканья кнутом кучера, звона колокольчиков не было. Тащились медленнее пешехода и все ради того, чтобы похвастать возком с печью, ну и поддержать боярский престиж.

Встречали хорошо, по-княжески. Хозяин с хозяйкой спустились с крыльца, выказывая особое уважение, угостили медовым варом, расцеловали. Застолье приготовили щедрое и во время пира чествовали Дорониных от души. Помимо мужского стола, во главе которого сидел хозяин дома, и женского, возглавляемого восседающей Пестинеей, был поставлен детский стол в соседней горнице, куда проводили Дуню с Ванюшей. Машу мама держала при себе и посадила рядом.

Ванюшка впервые был на таком пире и обиделся, когда отец отправил его с сестрой к другим детям, и сидел надувшись. Он был уверен, что уже взрослый. Дуняше тоже хотелось посмотреть на пиршество, но видя напряжённую обстановку за детским столом, взялась создавать праздничную атмосферу.

Приглядывавшие за ними мамки таращились, поджимали губы, да непонимающе переглядывались между собою, когда Дуня начала смешить и вовлекать мелюзгу в разговор. И вроде бы негоже деткам так шумно вести себя за столом, но малыши так интересно разговорились, что мамкам дивно было их послушать.

Отвлечься Дуня смогла, только когда женщины начали уводить детей в туалет. Она отодвинула от себя серебряное блюдо и осмотрелась. В горнице, где она сидела, не было дверей, и через широкую арку был виден переход и часть пиршественного зала. Оттуда доносился шум и треньканье гуслей.

Ещё при выходе из возка Дуня обратила внимание, что дом Пучинковых был наполовину каменный, наполовину бревенчатый и походил на маленький безыскусный замок. Внутри дома оказалось множество переходов непонятного назначения. Когда она только вошла внутрь, то успела краем глаза приметить помимо основной лестницы пару узких боковых. А когда её с родителями повели по широкому проходу, провожая в большой зал, то заметила расходящиеся в стороны катастрофически узкие коридоры и множество дверок.

Планировка казалась несуразной, но Дуня давно уже поняла, что люди не всегда руководствуются удобством или эстетикой, поэтому не спешила осуждать. Она с удовольствием побродила бы по жилищу Пучинковых, но повсюду были слуги, и они приглядывали за гостями. Вот и ещё один момент: дворни было около трёх десятков, и это только те, кто на виду.

Посидев немного за опустевшим столом, она поднялась и направилась к арке, намереваясь посмотреть, как проходит пир в большой зале. За ней сразу пошёл старый дворовый. Он снисходительно отнёсся к желанию маленькой гостьи поглядеть на пир взрослых, но если бы она надумала пройти дальше, то остановил бы её.

В зале горело огромное количество свечей, особенно над отдельным небольшим возвышением, где была выставлена напоказ золотая и серебряная посуда. У Дуни невольно захватило дух от того количества золота, что там находилось. Возможно, это была всего лишь позолота или ярко начищенная бронза, но смотрелось — роскошно. Среди этого блеска она увидела кубки из горного хрусталя. Говорят, что их привозят с востока. Ещё она разглядела огромное яйцо в золотой сетке. Если оно не вырезано из кости, то, скорее всего, страусиное. Но удивило её больше всего серебряное дерево с висюльками и зажжёнными свечками. Это была её придумка.

Дуня вытянула шею, чтобы увидеть хозяев дома, и слуга сразу коснулся её плеча. Она тихо попросила:

— Я одним глазком.

Он улыбнулся и попросил, чтобы гостья сильно не высовывалась.

Дуня не наглела. Она бросила взгляд на возвышающегося над мужским столом Харитона Алексеевича, потом на Пестинею Ядвиговну и вновь спряталась за аркой.