Читать книгу «Велесова ночь» онлайн.
— Смогу, — повторил он, опуская кончик трости мне на грудь. — Я многое знаю о других. А о тебе, друг мой, знаю даже больше. Знаю все.
— Это вряд ли. — Я все-таки нашел в себе силы огрызнуться. — Ты даже представления не имеешь, кто я такой.
— Откуда такая уверенность? Ну же, подумай… Сколько лет ты живешь на свете? Тысячу? Нет, еще больше — ведь так? — Мертвые губы растянулись в улыбке. — Неужели до сих пор не догадался?
Догадался… наверное. И не сейчас, не пару минут или часов назад, а куда раньше. Может, еще в те дни, когда по уши закапывался в пожелтевшие от времени бумаги и газетные вырезки, пытаясь отыскать хоть какие-то следы тех, кто никак не мог исчезнуть без следа и оставить после себя только куцые строчки в армейских архивах. Когда сообразил, что кто-то методично избавлялся от древних воителей, с непостижимым умением и коварством отправляя их на тот свет одного за другим. Иногда хитростью, иногда грубой силой, но так или иначе превосходя их всех до единого — даже шефа, вынужденного бежать и два года гнить заживо в истлевшем городе по ту сторону Прорывов.
Тот, кто провернул все это, определенно был слишком осторожен и хитер, чтобы просто взять и умереть под развалинами, когда снаряд из японской гаубицы угодил в каземат форта Порт-Артуре в декабре одна тысяча девятьсот четвертого.
Я догадался — но даже сейчас измученный разум отчаянно пытался выкрутиться, придумывая разом тысячи отговорок и возможных вариантов, лишь бы не признавать истину. Изящную и красивую в своей совершенной простоте, и одновременно бесконечно-уродливую.
— Ах ты старая мразь, — прорычал я. — Твою ж…
— И твою, между прочим, тоже. Представления не имею, как так вышло, но даже мать у нас в некотором роде одна. И как же мне тебя называть? Братом? Или, может, по имени?
Колдун провел ладонью по лицу, и мертвая маска, когда-то принадлежавшая князю Геловани, исчезла. И не только она. Я видел, как сквозь пальцы осыпаются, превращаясь в труху, чужие жизни, и сквозь них проступает истинная сущность. Не древнее чудище, не жуткий старец, не хрестоматийный антагонист с мефистофельской язвительной физиономией и подкрученными кверху черными усиками. И уж точно не абсолютное зло как оно есть.
Просто человек — уже давно не молодой, больной и очень-очень усталый.
Над ним изрядно потрудилось время. Не прожитые века, а последние несколько лет, которые колдун отдал силе, которую так и не смог по-настоящему обуздать. Взятая взаймы мощь Таланта исковеркала его, состарив раньше срока и превратив самое обычное лицо в воплощение уродства. Но я все равно узнал черты.
Потому что видел их тысячи и тысячи раз — с тех самых пор, как люди придумали зеркало.
— Чего я бы только не дал, чтобы узнать, откуда ты пришел, — прокаркал колдун. — Вместе мы могли бы… Впрочем, стоит ли жалеть? Разве могла наша встреча закончиться иначе — если уж тебе было угодно прожить целую вечность и остаться упрямым солдафоном?
— А тебе было угодно прожить целую вечность и остаться самоуверенным болваном, который решил на досуге заняться евгеникой, — отозвался я. — Знаешь, я тоже не в восторге.
Острота оказалась удачной: колдун рассмеялся — и тут же закашлялся, буквально повиснув на трости.
— И это цена победы? — поинтересовался я. — Уничтожить половину города, чтобы перед смертью немного побыть царьком без короны?.. Сколько тебе осталось, как думаешь?
— Полагаю, года три или четыре. — Колдун выпрямился и тыльной стороной ладони вытер выступившую на губах кровь. — Не так уж много, но все же достаточно, чтобы навести порядок.
— Три или четыре? — Я украдкой подтянул ожившие ноги. — Сильно сомневаюсь. Слишком паршиво выглядишь.
— Страна требует жертв. — Колдун пожал плечами. — Та самая, которую ты, между прочим, поклялся защищать.
— Как именно? Наполнив столицу кровожадными уродцами?
— Уж тебе ли не знать, что перемены всегда требуют великих потрясений. Осмелюсь даже предположить, что будь ты хоть немного дальновиднее — сам бы смог заглянуть на несколько лет вперед и понять, что нас ждет. — Колдун на мгновение смолк, снова навалившись на трость, но потом все-таки нашел силы продолжить: — Старуха-Европа не желает жить спокойно. Начнется война, и на этот раз такая, что по сравнению с ней грызня с японцами покажется сущей мелочью. И без сильных Владеющих мы ее проиграем. И тогда Российская Империя падет. Может, не сразу, но…
Я мог бы возразить. Мог бы рассказать, что у меня есть будущее, за которое можно и нужно сражаться. Что на смену Империи придет другая, куда сильнее и крепче предыдущей, а за нею и третья — не лучше и не хуже двух других. Что огромная страна, занявшая одну восьмую часть суши на планете Земля, уже гибла, уже восставала буквально из пепла и, если придется, сделает это снова. Что великие потрясения порой случаются сами по себе и их уж точно не следует создавать своими силами.
О да, я определенно много чего мог рассказать.
Но, собственно, зачем?
— Переубедить друг друга у нас все равно не получится. Так что предлагаю сразу перейти к мордобою. Можешь еще разок-другой показать свои фокусы, если есть желание. — Я стиснул зубы и кое-как поднялся на ноги, прихватив тяжелый камень из мостовой. — А потом я пробью тебе башку.
Колдун отступил на шаг. И я почему-то не увидел в его глазах удивления, только неподдельное уважение и… нет, даже не страх — скорее мрачное понимание, что второй раз вышибить из меня дух Талантом, пожалуй, уже не выйдет, а блестящая партия вполне может прямо сейчас обрести весьма неожиданный финал.
Во взгляде напротив не было и ненависти. Мое исковерканное и несчастное альтер эго ничуть не злилось, что одна маленькая промашка и чересчур затянувшийся разговор могут стоить и жизни и, что куда важнее, бесценной и годами вынашиваемой затеи перекроить родную страну по собственному плану. Колдун, в сущности, не имел против меня ничего личного. Только понимание, что обратно в Петербург, пока еще принадлежащий людям, вернется лишь один из нас. А непреодолимый и непримиримый конфликт интересов закончится чьей-нибудь головой, размазанной по черным камням мостовой.
И никак иначе.
— А ты крепкий. И упрямый… Что ж, как пожелаешь. — Колдун подобрался и перехватил трость так, будто действительно собирался использовать ее в бою. — Постараюсь не испортить лицо. Оно мне еще понадобится.
Эпилог